Гитлерленд. Третий Рейх глазами обычных туристов. Эндрю Нагорски

что он стал бы профессором истории, если бы не бросил учебу в Колумбийском университете ради военной карьеры, которая заняла тридцать лет. Для иностранцев вроде Уилсонов и Смитов, приехавших в страну после войны, падение немецкой марки означало, что все становилось дешевле и дешевле: главное, надо было тратить деньги сразу после обмена валюты. «В конце победоносной войны все для них стало стоить смешные суммы, они жили роскошно и могли развлекаться сколько угодно», – писал Уилсон. Вокруг хватало других иностранцев, готовых составить компанию, хотя само американское представительство по современным стандартам было очень маленьким. «Все посольства нанимали много персонала, жили роскошно. Правительства Альянса обеспечивали сотни иностранных офицеров и их жен, – добавлял Уилсон. – Их униформы были привычным зрелищем на улицах Берлина». В письмах Кэй Смит к матери и в её неопубликованных мемуарах описывается бесконечный водоворот дипломатических вечеринок и мероприятий. В приглашении на бал-маскарад, который Уилсон с женой устраивали в 1921 г. совместно с еще одним американским коллегой, был следующий текст:

      Девятнадцатого марта сего года

      Приходите в гости к нам со всей свободой —

      Приходите без приличий,

      Без чинов и без различий,

      Но шикарно разодевшись, как угодно.

      В девять тридцать мы начнем наш вечер с джаза,

      До упаду танцевать мы будем разом,

      А потом поставим Schinken,

      Чтобы essen их и trinken,

      Вечер проведем и с белым мы, и с красным!

      Статус американца в Берлине был особенным не только потому, что он был иностранцем, способным купить все, что продается за стабильную валюту. Они также быстро замечали, что бывшие враги относятся к ним с неожиданной теплотой. «Тогда, в 1920-м, немцы хотели дружить со всем миром, но особенно – с американцами, – писал Уилсон. – Удивительно, как в этом уважении проявился инстинкт воина. Эти почти убогие попытки подружиться были в том числе и желанием выразить восхищение грандиозным усилиям США в 1917 и 1918 гг., великому духу и решимости наших солдат…»

      Уилсон, возможно, преувеличивает преклонение перед американскими войсками, но он был прав относительно общего проамериканского настроения. Как сформулировала Кэй Смит, «люди вкладывали все силы в то, чтобы любезничать с американцами». Трумэн купил для Борсалино фетровую шляпу с широкими полями. В такой шляпе он немедленно выделился среди толпы на Унтер-ден-Линден и на других улицах, его стали узнавать. Кэй с гордостью вспоминала об этом: «Его прозвали Американцем. Немцы вообще восхищаются высокими и худощавыми людьми». Американцы стали в некотором смысле «хорошими победителями».

      Одна из причин такого отношения к «хорошим победителям» состояла в том, что они обычно отвечали немцам такой же доброжелательностью. И те и другие при этом не любили французов – «плохих победителей». Сразу после Первой мировой войны Вашингтон и Париж часто имели различные мнения