Моя до полуночи. Лиза Клейпас

лет. Кто барон твоего племени?

      – У меня нет племени.

      Наступила пауза. Лицо Меррипена по-прежнему оставалось непроницаемым.

      – Войдите. Я постараюсь что-нибудь узнать.

      Они смогли войти в клуб без лишних церемоний. Роан приказал одному из служащих проводить их в закрытую для посторонних гостиную наверху. Амелия слышала голоса, звуки музыки и шум шагов, доносившиеся откуда-то снизу. Это был мужской улей, куда дамам вход был строго воспрещен.

      Служащий отвел их в хорошо обставленную комнату и попросил подождать здесь возвращения Роана. Меррипен подошел к окну, выходившему на Кинг-стрит.

      Амелию поразила неброская роскошь гостиной: голубой ковер ручной работы, обшитые деревянными панелями стены и обитая бархатом мебель.

      – Вполне со вкусом, – отметила она, снимая шляпку и садясь к небольшому столику красного дерева. – Я почему-то ожидала увидеть нечто более… более кричащее и безвкусное.

      – «Дженнерс» на порядок выше заведений такого типа. Он маскируется под клуб для джентльменов, хотя на самом деле здесь держат самый крупный банк в Лондоне.

      Амелия встала и подошла к книжным полкам. Рассматривая книги, она спросила как бы невзначай:

      – Как ты думаешь, почему мистер Роан отказался взять деньги у лорда Селуэя?

      Меррипен бросил на нее саркастический взгляд:

      – Вам известно, как цыгане относятся к материальному достатку.

      – Да, я знаю, ваши люди не любят быть зависимыми. Но мне приходилось видеть, что цыгане не прочь получить пару монет за свои услуги.

      – Дело не в желании быть независимым. Это гораздо больше. Если chal занимает такую должность…

      – Что значит chal?

      – Сын цыгана. Одеваться в дорогую одежду, долго оставаться на одном месте, получать такие деньги для него… стыдно. Неловко. Это противоречит его натуре.

      Меррипен был так серьезен, так уверен в себе, что Амелия не удержалась и решила его поддразнить:

      – А у тебя какие отговорки, Меррипен? Ты живешь в одном месте уже так много лет.

      – Я другое дело. Во-первых, жизнь в вашем доме не приносит мне дохода.

      Амелия засмеялась.

      – Во-вторых… вашей семье я обязан жизнью.

      Глядя на суровый профиль Меррипена, Амелия ощутила прилив любви к этому увальню.

      – Какой же ты, право, – мягко заметила она. – Испортил мне удовольствие. Я пытаюсь тебя рассмешить, а ты все портишь своей искренностью. Ты же знаешь, друг мой, что не обязан оставаться с нами. Ты уже тысячу раз расплатился со своим долгом.

      Меррипен покачал головой:

      – Это было бы все равно, что бросить выводок цыплят, когда лиса неподалеку.

      – Мы совсем не такие беспомощные, – запротестовала Амелия. – Я вполне могу позаботиться о своей семье. Как и Лео. Когда он трезвый.

      – А когда это бывает?

      Амелия было открыла рот, чтобы возразить, но не нашлась, что ответить. Меррипен был прав: последние полгода Лео провел в состоянии постоянного опьянения. Бедный Лео. Она была в ужасе оттого, что ничем не могла помочь