Краски Африки: нарисовать себя заново. Елена Азореш

поэтому я села писать прощальное письмо всем сотрудникам, затем личные прощальные письма своим девочкам в команде, а затем еще и ставшим почти родными за 20 лет совместной работы коллегам в Данию, Польше и Венгрии. Они были в шоке, что я ухожу.

      В последние 30 минут моего рабочего времени я успела обсудить сценарий видеоролика по сравнению наших моделей окон с конкурентными. Вот такая у меня получилась лебединая песня и последний проект.

      Выходя из офиса, я села в машину, погрузила все мешки с документами, цветы и пару чёрных туфель, которые неизменно хранила в офисе для переобувания. Я ехала домой с чувством онемения и опустошения, автоматически нажимая на педали и следя за светофорами. Когда я приехала домой и ввалилась со всеми этими мешками и цветами, уже не было желания и сил чем-то делиться с сыновьями. Я просто прошла к своей кровати и легла спать.

      Датский бизнес в перестроечной России

      Моя работа равнялась всей моей взрослой сознательной жизни. Я пришла сюда в девяностые, когда поиск работы был делом авантюрным. Это сейчас смотришь в “хедхантер” либо на сайты симпатичных тебе компаний и готовишь резюме под вакансию. А тогда в нужно было добыть в заморских отелях англоязычную газету Москоу Таймс, открыть последний разворот с объявлениями и просканировать предложения о работе от западных компаний. И только потом выслать им свое резюме по факсу, потому что электронной почты еще не было.

      Помню, как подавала объявление в газету, но совершенно не помню его текста. Опыта работы у меня не было, зато за плечами был иняз с двумя иностранными языками, так что наверняка именно это я и стало моим главным посылом. В девяностые иностранные языки были ценнейшим капиталом. Никаких других бизнес навыков на постсоветском пространстве и быть не могло (поэтому западные компании изначально рассчитывали всему обучать с нуля своих сотрудников), а свободно говорящий на английском русский человек автоматически воспринимался как умный, образованный и достойный всяческого уважения и доверия.

      В день размещения объявления я дисциплинированно уселась на кухне рядом с телефоном – белым, с крутящимся циферблатом и клацающей трубкой. Мобильных телефонов еще и в помине не было, поэтому звонки от потенциальных работодателей нужно было отлавливать, находясь дома.

      Первым звонок раздался уже в восемь утра: ко мне по-английски обращался человек с мощным ближневосточным акцентом. Его интересовало, смогу ли я зафрахтовать для него корабль в порту Санкт-Петербурга для вывоза курдских беженцев из Ирака. Пока я рисовала в воображении ожидаемые от меня серые логистические схемы, мне позвонили с предложением устроиться секретарем в банк или переводчиком для директора-голландца в одну известную сейчас (но малоизвестную тогда) сеть ресторанов.

      Четвертый звонок прозвучал уже на следующее утро. На другом конце провода я услышала уверенный мужской голос с ритмичным, по-военному чеканным английским (позже я уже легко узнавала шведский акцент, а тогда мне