Метка смерти. Алтарь Хаоса. Анастасия Максименко

маску беззаботности и веселья, молча наблюдала, как любимый дарит ласки и страсть другим женщинам. Когда же он внезапно обратил на меня свое внимание, от счастья, думала, потеряю голову, и мне было плевать, что он мне, кроме постели, ничего иного не предлагал и не обещал.

      Плевать на все, только чтобы он был рядом. Только чтобы его ласки, пускай только на ночь, были всецело мои.

      Наверное, в его глазах я всегда была жалкая, но разве бьющемуся только для него сердцу прикажешь? Нет. Никогда.

      По лицу заструились предательские слезы, дрогнули плечи.

      – Ты что, плачешь, Лири? – тихо спросил он мне в макушку.

      До боли закусила губу и помотала головой, молясь пресветлым демиургам, чтобы моя слабость осталась только моей и тихонько вздохнула, понимая, насколько моя мольба бесполезна.

      Отстранившись, Аларик приподнял мой подбородок, вглядываясь в лицо.

      – Плачешь.

      – Это от радости, Рик, – слабо улыбнулась, осторожно погладила пальцами по его напряженной спине.

      Огненный лэрд наклонился, прислоняясь к моему лбу своим.

      – Прости меня, моя светлоокая, я был слепцом, но ты открыла мне глаза. Открыла для меня весь мир и не отвернулась, когда отвернулись другие. Я обещаю, что сделаю все, чтобы ты чувствовала себя счастливой, чтобы наш ребенок вырос свободным от предрассудков и тягот прошлого. Чтобы на твоих губах сияла только улыбка. Ты мне веришь, Лири?

      – Верю, – без колебаний сказала любимому, признаваясь: – Верю, потому что люблю так сильно, что больно дышать.

      – Моя хорошая, – выдохнул мой чешуйчатый лэрд, накрывая мои губы сладким, горячим поцелуем, вторгаясь языком в мой рот и сплетаясь с моим. – Дыши… Вместе… Со мной.

      И мы дышали. Дышали друг другом, даже тогда, когда это было почти невозможно.

      Упивались своим единением, сплетались телами, возносясь вместе вверх и падая вниз, чтобы вновь вознестись.

      Тихо пискнула и рассмеялась, когда сильные руки подхватили под ягодицы и понесли в сторону кровати, мягко на нее опуская. Магический импульс ― и платье исчезло вместе с бельем.

      – Ты такая красивая, моя светлая девочка. Лэрди моего сердца, моей души, – поедая меня горящим взглядом, шептал он, оглаживая мое тело горячими ладонями, разгоняя по венам кровь и заставляя быстро-быстро, точно пойманная в силки пташка, биться сердце. – Я тебе говорил?

      – Говорил, – порывисто выдохнула ему в губы, прижимаясь грудью к его горячему телу, оплетая собой, стремясь к нему всем существом. – И не раз. Иди ко мне, пожалуйста, Рик.

      Дракон порочно облизнул нижнюю губу и, широко разведя мне ноги, устроился между ними, покрыл медленными тягучими поцелуями животик, спускаясь вниз.

      – Аларик! – глухо выкрикнула, хватая дракона за длинные волосы, когда горячий шелковый язык прошелся вдоль увлажнившихся складочек, скользнул туда, где все пылало от желания быть заполненным, и вернулся к тугой горошинке, втягивая ее в рот, дразня, играя.

      – Тс-с-с, моя хорошая, я здесь, – шепнул он, единым осторожно-медленным, слишком