Проклятая каста. Роман Константинович Лунев

как купил чукча КАМАЗ, и когда у него спросили, «как машина», отвечает: «Хорошая машина, большая, только собаки быстро устают тащить».

      Пока переодеваюсь в спальне в домашнее, вкусные запахи множатся, а, придя на кухню, еще успеваю почистить картошку, пока Аня куховарит у плиты.

      – Чем сегодня блудного мужа порадуешь?

      – Котлетки с грибами, картошку порежьте помельче, чтобы быстрее сварилась, а потом добавляет, – Лева, вас товарищ Жуков последние дни искал, сегодня, наверное, тоже придет.

      – Да, знаю, мне Виктор уже сказал, ты молодец, что позвонила ему, это было важно.

      Георгий Константинович, как будто ждал, пока мы поедим. Едва я взялся отнести тарелку в раковину, как раздался звонок в дверь.

      – Я открою, – Аня, прям в фартуке, выпорхнула из кухни.

      И вскоре на пороге появился собственной персоной товарищ Жуков, нацепивший на лицо самую обаятельную из улыбок агента Кея.

      – Хлеб да соль, хозяева.

      – С нами за стол.

      – Спасибо, ужинал.

      – Тогда чайку?

      – Не откажусь.

      Вытаскиваю из-под стола табурет.

      – Присаживайтесь, Ань, чайку сделай, плз.

      Аня проскальзывает мимо массивного Жукова и начинает греметь чайными чашками, пока мы ведем «светскую» часть беседы, вежливо интересуемся семейными делами друг друга, зову Ваньку, чтобы показал нынешний подарок, Георгий Константинович цокает языком, восхищается. Едва же Аня, поставив на стол чашки, исчезает, нетерпеливый командир сразу же, что называется, «берет быка за рога».

      8

      – Лев Вячеславович, вы ведь в курсе темы завтрашнего совещания, – это не вопрос, а уверенное утверждение, так что я только утвердительно киваю.

      – Я очень уважаю маршала Блюхера и всю вашу энкавэдэшную команду, вы, конечно, много сделали уже для победы, но сейчас Василий Константинович явно зарвался.

      – Почему?

      – Ну, сами посудите, Лев Вячеславович, про ту напряженность, которую нам придется выдержать при двойном охвате главных группировок противника, я бы промолчал. Ведь войск у нас, действительно, хватает, а риск на войне должен присутствовать, разгром же главных сил Вермахта этот риск оправдывает. Но использовать конно-механизированные корпуса, да еще и пустить их первым эшелоном наступления – это не риск, это форменное самоубийство.

      – Ведь сейчас ситуация серьезно изменилась. Мы имеем дело уже не с «чизетами», – про себя отмечаю, что запущенное мною в 41-ом слэнговое название чешских танков из бобровской «Эпохи мертворожденных» отлично прижилось в РККА, – и даже не с тройками и «окурками» Т-4. Сейчас основной ударной силой Вермахта будут «Тигры», с которыми мы уже встречались, и совершенно новый тяжелый танк «Пантера». Что против толстенной шкуры этих зверей могут выставить ваши конно-механизированные дивизии? Разве что только зенитки, поставленные на прямую наводку. Да они сходу сомнут ваши картонные танки и легкое ПТО.

      Я задумался, в словах Жукова определенная логика была, но авторитет маршала Блюхера, как полководца, в моих глазах стоял очень высоко,