Бог примет всех. Александр Леонидович Аввакумов

в полк из последнего пополнения.

      – Разрешите, ваше благородие?

      – Заходите, Гришин, – ответил Евгений. – Вы не передумали пойти со мной в рейд?

      – Никак нет, ваше благородие. А, что разрешили?

      Варшавский кивнул головой.

      – Готовь людей. Выступаем, как только начнет темнеть. Пусть солдаты возьмут гранаты, думаю, что лишними они не будут.

      Прапорщик, развернулся и исчез за пологом. Евгений сел на койку и, достав лист бумаги, начал писать письмо родителям. Он вкратце изложил фронтовые новости и поинтересовался у них, что им известно о судьбе Кати. Закончив писать, он сложил письмо и сунул его в конверт. Он уже в который раз вспомнил свою последнюю встречу с Катериной.

      «Наверное, я сам виноват в том, что она забыла меня, – подумал он. – Кого в этом винить, кроме меня самого, некого. Нужно было писать ей из юнкерского училища, а не ограничиваться одними открытками к праздникам».

      Он закрыл глаза и предался воспоминаниями. Он вспомнил детство. Вот он катит по улице санки, в которых сидит маленькая, словно ангелочек девочка. Она звонко смеется.

      – Быстрее, быстрее! Ты что плетешься словно кляча!

      Он тоже смеется и ускоряет свой бег. На повороте санки опрокидываются, и Катя падает лицом в снег. Он помогает ей подняться на ноги, и осторожно касаясь ее лица, начинает гладить его.

      – Катенька, прости меня, прости Христа ради…

      Она смеется и целует Евгения в щеку.

      – Ваше благородие. Люди готовы!

      Он открывает глаза и видит перед собой прапорщика. Только сейчас он понимает, что он спал. Варшавский, молча, надел шинель и взглянув на Гришина, вышел вслед за ним из землянки.

      ***

      Шли тихо. Мир Варшавского сузился в ширину спины, идущего перед ним прапорщика Гришина. Воды было много, иногда она достигала уровня груди, и им приходилось поднимать оружие над головой. По-прежнему ухала немецкая пушка, только теперь эти выстрелы звучали где-то совсем рядом с ними. Воды стало меньше, это говорило о том, что они стали выходить из балки.

      – Прапорщик, пусть разведчики проверят выход.

      Спина Гришина растворилась в темноте. Евгений достал из деревянной кобуры «Маузер» и взвел курок. Время буквально замедлило свой бег.

      «Сколько времени прошло, а разведки все нет. Что случилось?» – размышлял Варшавский, вглядываясь в темноту.

      Где-то рядом снова грохнул артиллерийский выстрел.

      – Ваше благородие! – прошептал голос прапорщика из темноты. – Можем двигаться, впереди чисто.

      Отряд снова двинулся вперед и вскоре успешно вышел из балки.

      – Привести себя в порядок! – скомандовал подпоручик.

      Солдаты сели на землю и стали выливать из набухших от влаги сапок воду.

      – Ну что, братцы! Покажем германцам русскую удаль. Группа прапорщика – овладеть батарей, остальные за мной! Приготовить гранаты! Атака, по зеленой ракете!

      Группы разошлись в разные стороны. До немецких траншей оставалось еще метров сорок, когда группа Варшавского приготовилась