Фарисей. Аглаида Лой

вкрадчиво произнесла она после паузы, – знаешь, я такой костюм видела… – глубокий вздох, скользящий быстрый взгляд в сторону мужа. – Строгий, элегантный, мышиного цвета…

      – Это не твой цвет, – со знанием дела заметил Тропотун.

      И почему-то вспомнился ему тот далекий летний день, когда он впервые увидел жену. Вдвоем с Борисом Петровичем они остались на кафедре и обсуждали очередную главу его кандидатской. Шеф дотошно проверял расчеты, скрупулезно находил уязвимые для оппонентов места и тыкал в них носом честолюбивого аспиранта. День был душный, томительный, предгрозовой. Работалось через силу, со скрипом. И вдруг в дверь впорхнула Регина. Молодому человеку показалось, что по комнате прошло дуновение свежего ветерка. А она безо всякого смущения улыбнулась серьезному аспиранту, чмокнула отца в щеку и села, взвихрив зеленое шелковое платье. Аспирант Тропотун тотчас напустил на себя небрежно-отсутствующий вид и лишь по временам позволял себе кинуть на дочку шефа острый любопытный взгляд. А та сидела, не обращая на него внимания, молодая, красивая, уверенная в себе и своем счастливом будущем, что-то увлеченно рассказывала отцу, и ее золотистые пушистые волосы излучали мягкое сиянье. Ишь, какая цаца! Подумал задетый ее равнодушием Тропотун. Пройдет с задранным носом – и не заметит!.. Но, как оказалось впоследствии, она его заметила. Очень даже заметила… Свадьбу праздновали с размахом. Медовый месяц провели в Прибалтике, а через полгода у них уже была двухкомнатная квартира, конечно, не в самом центре, но…

      – Мышиный цвет не твой, – задумчиво повторил он и вылил из джезвы остатки кофе.

      – Там и синий был… И потом, когда предлагают такую вещь, отказываться глупо! – перешла она в наступление с типично женской иррациональной логикой.

      С хрустом надкусив морковку, Станислав Сергеич отключился и стал думать о своих проблемах.

      – …могу себе позволить… без твоих драгоценных альбомов по живописи… не так часто в них заглядываешь… есть у него, в конце концов, отец или нет!..

      Это было произнесено на повышенных тонах, и он навострил уши.

      – … просто обязан звонить ре-гу-ляр-но!

      – Кто – Вадим?

      – Нет, Папа римский!

      – Из сельской местности сложнее дозвониться, чем из Рима. И потом, парню двадцать лет.

      – Правильно! Всего двадцать – а не тридцать или сорок.

      – Обсудим это вечером.

      – Таким тоном разговаривай на работе!

      – Каким?

      – Менторским, начальственным.

      – Тебе показалось.

      Помолчали, избегая смотреть друг на друга.

      – Во сколько тебя ждать? – наконец спросила Регина. В голосе ее еще звучало недовольство.

      – Около семи.

      – Поздновато…

      – Когда ты возвращаешься в девять, я обхожусь без комментариев!

      – Но у меня же вечерники! И ты прекрасно это знаешь. У тебя работа кончается в шесть, до дома полчаса ходьбы – а еще полчаса?

      – Ну хватит, Регина! По-твоему собрания,