Небеса наоборот. Максим Сергеевич Толстов

её к окну обратно, – снова неудача. Тогда Кротов взял с плиты пустую кастрюлю и крышку. Несколько неловких движений, пара матерных слов (скорее для окрашивания ситуации, чем ругательства) – и вуаля! Краснокрылая новая знакомая оказалась в темнице.

      Олег приоткрыл крышку:

      – Испугалась, глупая? Не бойся, я тебя не обижу. Мы с тобой, можно сказать, одной крови, мне тоже сегодня лететь. О, слушай! А давай договоримся увидеться сегодня, что думаешь? Или вы, бабочки, на высоте девяти тысяч метров не летаете?.. А чего ты так в себя не веришь? До тринадцатого этажа ты же как-то добралась. Чего молчишь, пигалица разукрашенная? Домой хочешь? Есть у тебя дом? А родители живы? Мои живы. А друзья? Есть у тебя?.. Киваешь? Значит ты счастливая, – подошёл с кастрюлей к открытому окну. – Не буду тебя задерживать, лети к семье, вдруг дети голодные или мать на попечительстве. Оревуар.

      Он пристроил кастрюлю поближе к окну и убрал в сторону крышку. Бабочка вылетела на свет, но полетела не на свободу, как ожидалось, а спикировала обратно в кухню и пристроилась на холодильнике.

      – Ну ты даёшь, подруга! – Олег повеселел окончательно. – Мне домашние животные не нужны, мне и кота в своё время хватило. Или ты голодная?.. – Открыл холодильник, достал недоеденные с вечера пельмени. – Будешь?.. Нет? – поставил тарелку рядом с бабочкой, а она не улетает, как будто заинтересовалась. Кротов засмеялся. – Если голодная, тогда ешь! Они с говядиной, хорошие, 350 рублей килограмм.

      Краснокрылая немного пошагала по холодильнику, перелетела на шкаф с посудой, проверила, всё ли в порядке на шкафу. Потом сделала несколько очаровательных па под потолком и выскочила на улицу через окно.

      – Прощай, – грустно сказал Олег вслед бабочке. – Ещё увидимся.

      И пошёл собирать вещи.

✦ ✦ ✦

      – Ванечка, просыпайся! Ваня, вставай! Ваня! Ты меня слышишь?.. Ох, Божечки… – попробовала потянуть за руку – не отвечает. Ущипнула за небритую щёку – тот же результат! – Что же делать?

      Побежала на кухню, схватила со стола графин с водой. Пока бежала обратно, четверть расплескала. Вернулась в спальню:

      – Просила же тебя, Ваня, не пей ты на ночь снотворное! Тебя же невозможно добудиться! Очнись! Эй! – и уже занесла хрустальный сосуд над головой мужа, начала тихонько опрокидывать… – И!..

      Очнулся.

      Взгляд.

      Перекошенное испугом лицо престарелой ненаглядной жены с графином в трясущихся руках:

      – Надежда Петровна, ты умом рехнулась?.. А ну убери от моей головы.

      Она нервно ойкнула:

      – Явился, батюшка! – поставила графин на пол. – Ванечка, послушай меня, пожалуйста, внимательно, – сжала до хруста шершавые ладони мужа. – Нам ни в коем случае нельзя сегодня лететь! Ни в коем случае!

      – Сбрендила, старушка? – Иван Максимович с усилием улыбнулся и с удовольствием зевнул. – Или опять знамение какое увидела?

      – Увидела, Ваня! Увидела!

      Его заспанные глаза недовольно закатились к потолку:

      «Опять старая за старое».

      – Ванечка,