Небеса наоборот. Максим Сергеевич Толстов

Египте сестра родная… ничего себе.

      – Покойся с Миром, Вэрико, – сказал серьёзно Иван Максимович, провожая взглядом носилки.

      Ещё немного постояли.

      – А это… ой, смотри, Ваня! Это же певец Леон Сомов!.. Подожди, или это не он?.. Получается, Сомов летел с нами в одном самолёте, что ли?.. Вот это да! Мне бы Валентине Дмитриевне об этом рассказать!.. И как это я не заметила его?.. Или это всё-таки не он?.. Подожди. Скорее всего, не он, ошиблась.

      – Скорее всего, ошиблась, – погладил профессор жену по голове.

      – Точно, ошиблась. Не он.

      Ещё постояли, потом ноги устали, присели.

      – А за границей тебе, Ванечка, так и не удалось побывать. Жалко, – с лёгким вздохом произнесла Надежда Петровна и прижалась к мужу ещё сильнее.

      – Да, не удалось побывать. Видимо, не суждено.

      – Видимо, не суждено, да, – покивала, подумала. – И мне, видимо, не суждено.

      Иван Максимович удивился:

      – Почему, тебе не суждено? Ты же была с сестрой за границей.

      – Да разве Белоруссия – это заграница? – отмахнулась старушка. – И летали мы всего на два дня. А тут Египет… другая Жизнь. Но, видимо, как ты говоришь, не суждено, – приподняла головку. – И остальным погибшим в этом самолёте, Ваня, тоже, получается, не суждено… Так, что ли?..

      Иван Максимович остро почувствовал запах жареного и поспешил объясниться:

      – Я имел в виду, Наденька, что мне не суждено за границей побывать. Мне. Я кроме себя никого не имел в виду.

      – Как это на тебя похоже.

      – Что?..

      – Ты в своём репертуаре, Ваня, – скороговоркой заговорила супруга. – «Ничего не знаю, моя хата с краю». Будто ты вовсе ни при чём!

      – А при чём здесь я, Наденька? – непонимающе заморгал глазами профессор Туманов. – Я, что ли, самолётом управлял?.. Я рядом с тобой, дорогая моя, сидел. Сидел и ручку твою добрую гладил.

      Попытался погладить ручку, но Надежда Петровна отошла в сторону:

      – Неужели ты опять ничего не понимаешь, Ваня?!

      – Что опять?.. – У Ивана Максимовича разболелась голова. – Что ты там опять себе придумала?..

      – Я ничего не придумала, Ваня. Я же тебя предупреждала, я же тебе говорила, нам нельзя лететь, но ты, как всегда, меня не послушал и сделал всё по-своему!

      – Что я по-своему сделал? Успокойся, бога ради.

      – Я зеркальце, Ваня, разбила! А ты под дурака косишь!

      – О боже! – взревел Иван Максимович. – Куда бежать мне от этого бреда?! Надя, умоляю, хотя бы после Смерти не рви мне нервы!

      – Я тебе говорила! Я разбила, значит, нельзя нам лететь!

      – Ну, если ты разбила, может, ты тогда во всём и виновата?! – прикрикнул на жену интеллигентнейший Иван Максимович и даже добавил сверху редкое, но крепкое мужицкое словцо.

      Пожилая супруга оскорблённо раздула ноздри:

      – Ах, вот как ты заговорил со мной! Не ожидала от тебя, Ваня, не ожидала.

      – Ладно, Надя, извини.

      – Не извиню, Иван Максимович.

      – Да ты не поняла…

      – Я всё поняла. Давай сделаем так: я пойду немного прогуляюсь,