Избранное. Мудрость Пушкина. Михаил Осипович Гершензон

в полном и окончательном отрешении души от внешней действительности еще сохраняется, по мысли Пушкина, воспоминание, – последняя тончайная связь души с миром. Отшельник в «Руслане и Людмиле» говорит о себе:

      Ах, и теперь один, один,

      Душой уснув, в дверях могилы,

      Я помню горесть, и порой

      Как о минувшем мысль родится,

      По бороде моей седой

      Слеза тяжелая катится.

(Руслан и Людмила, I).

      Таков и Пимен, умерший для мира, и однако «душой в минувшем погруженный».

      К одной категории с воспоминаниями относятся и другие переживания души, также внушенные извне, но ставшие личной собственностью данного духа. Таковы надежды:

      В ней сердце, полное мучений,

      Хранит надежды темный сон

(Онегин, III, 39).

      Обманчивей и снов надежды,

      Что слава?

(Разговор Книгопродавца с Поэтом)

      Неясных, темных ожиданий Обманчивый, но сладкий сон (Алексееву).

      Таковы и переживания любви. Пушкин часто называет любовь «сном», разумея в этих случах под любовью, конечно, не объективное и конкретное явление любви, а тот почти отрешенный, глубоко личный комплекс чувствований, каким она становится внутри души. Любовь есть «сон души», потому что она самодержавно господствует в душе, наглухо отрешая ее от всей остальной действительности. Вот несколько примеров:

      И горе жизни скоротечной

      И сны любви воспоминал.

(Друзьям)

      Она поэту подарила

      Младых восторгов первый сон,

(Онегин. II, 22)

      Любви пленительные сны

(Онегин. III, 13)

      Как сон любви,

(Онегин. VI, 7)

      Не Гретхен ли?

            – О сон чудесный!

      О пламя чистое любви!

(Сцена из Фауста)

      Как сон, как утренний туман

      Любви сокрылось сновиденье

(Талисман, черн.).

      Но воспоминания, надежды, любовные чувства – еще переживания, исшедшие из внешней действительности. Душа, по опыту Пушкина, живет в минуты забвения и вполне самобытными переживаниями, возникающими тут же, на полной свободе, без всякого воздействия извне. Поэтому всякое беспричинное и иррациональное порождение духа Пушкин неизменно называет «сном». Он пишет в разные годы:

      Где дни мои текли в глуши,

      Исполнены страстей и лени

      И снов задумчивой души

(Онегин. VI, 46)

      И сердца трепетные сны.

(Онегин. VIII, 1)

      Блажен…

      Кто странным снам не предавался

(Онегин. VIII, 10)

      Странным сном

      Бывает сердце полно

(Домик в Коломне)

      Я ехал к вам: живые сны

      За мной вились толпой игривой

(Приметы)

      В этом разряде самочинных переживаний души первое место по яркости и силе, а главное – по абсолютной необусловленности, по суверенному произволу возникновения и сцепления, занимают, конечно, образы фантазии. Причудливая игра воображения есть, по Пушкину, как бы специфическая деятельность души в ее отрешенном состоянии; или наоборот: