Десять. Наталия Романова

осекся, нахмурился, глядя на стол у окна: – Ты не притронулась к обеду? Почему?

      – Не хочу есть, – вздохнула Юля.

      – Невкусно? Всегда считал, что моя жена хорошо готовит.

      – Это готовила ваша жена? – удивилась Юля, впрочем, если бы она посмотрела хоть в пол глаза на тарелки, поняла бы, что обед не из больничной столовой.

      – Да.

      – Простите. Но я не хочу… – Юля мельком бросила взгляд на еду и отвернулась в противоположную сторону.

      – На этом месте подробней. Отсутствие аппетита… – начал Юрий Борисович.

      – Нет у меня никакой инфекции! – нервно возразила Юля. Как врач, она прекрасно понимала, что отсутствие аппетита – плохой знак. Пришлось пояснить: – Я толстая!

      – Что – ты? – опешил Юрий Борисович.

      – Толстая! Женщина должна быть немного анорексичной.

      – Невозможно быть немного анорексичной, как нельзя стать чуть-чуть беременной. Ты не толстая, Юля, у тебя явный недостаток веса… – Юрий Борисович пробежался взглядом по излишне худой фигурке проблемной пациентки и вздохнул: – Как давно ты ела?

      – Не помню, – соврала Юля.

      – Хорошо, что именно ты ела?

      – Салат.

      – Какой салат? – продолжил настаивать Юрий Борисович. Благодушное настроение, с которым он переступил порог палаты, испарилось, как и не было.

      – Листья салата! Я ела салат из зелени… Это единственное, что я ем, потому что толстая. – Юля устала оправдываться за свой выбор питания, но всё равно упрямо повторила: – Толстая.

      – Хорошо. Ты толстая, – кивнул Юрий Борисович, поджав недовольно губы. – Но прямо сейчас ты съешь всё, что в этой тарелке, и мы посмотрим, как это усвоится. Я не уйду, Юля, пока ты не съешь. – Он прямо-таки демонстративно сел на стул и уставился на пациентку.

      – У меня болит… там. Режет, словно раскаленным гвоздем. – Юля показала на живот.

      – Не заговаривай мне зубы, – рыкнул Юрий Борисович. – Ты всё равно съешь.

      Пришлось есть… Тарелка опустела раньше, чем Юрий Борисович начал улыбаться. Юля сидела, облокотившись на подушку. Он держал тарелку на весу, и задумчиво смотрел на молоденькую пациентку, которая, кажется, выпила у него галлон крови за неполные сутки.

      У Юли отмечалась послеоперационная бледность, сухие губы, синюшность под глазами. Она была невероятно худенькой, точно за нижней чертой нормы веса, однако тонкие черты лица и плавные движения сглаживали угловатость. Выглядела смущенной, порой отводила глаза, чаще же смотрела открыто – взгляд выражал искреннее любопытство, живость ума. Юля абсолютно правильно анализировала всё, что видела, слышала вокруг себя, делала какие-то выводы, которыми не спешила делиться.

      – Тебя что-то беспокоит? – догадался Юрий Борисович.

      – Вы такой внимательный, потому что я дочь вашего начальника, да? – в лоб рубанула Юля.

      – Давай, это будет официальная версия, – усмехнулся в ответ Юрий Борисович.

      – А неофициальная?

      – Только