Парадокс Атласа. Оливи Блейк

своей досаде, пока не добился.

      Тристан поерзал и закинул левую ногу на правую.

      Нет, плохо.

      Он поменял ноги местами, закинув правую на левую. Нет, так еще хуже. Тристан опустил обе ноги на пол и тут заметил на рукаве торчащую нитку. Под ярлычком кофты зачесалось. Да еще и шея заболела. Тристан впился зубами в заусенец на пальце правой руки.

      Каллум коротко усмехнулся.

      – Интересно, – снова произнес он.

      Непонятно, правда, что именно было интересным: терзания Тристана, Париса, проекция Парисы из головы Рэйны, – или же он иронизировал, и все это казалось ему чрезвычайно скучным. Впрочем, оставался шанс, что Каллум и правда заинтересовался происходящим, ведь оно напоминало его любимые игры. Этакие психологические войны, просто подарочек. Тристан снова поерзал и заметил, что Каллум по-прежнему на него смотрит.

      – В чем дело? – пробормотал Тристан.

      Уголки губ Каллума резко приподнялись в улыбке, как язычки пламени от зажигалки.

      – Я мог бы тебе с этим помочь, – сказал он.

      «Да», – подумал Тристан. Атлас определенно наблюдал за ним.

      Каллум и Тристан уже давно понимали друг друга чуть ли не с полуслова: Каллум предлагал Тристану избавиться от тревоги, чтобы не дергаться. И этим, падла, только расстраивал Тристана еще сильнее, ведь после того, как пропала Либби Роудс, именно он занял вакантное место человека – пороховой бочки. Возможно, он и так это знал: заменяет Либби не Нико, ее зеркальный двойник, а он, Тристан, с которым ее роднила частица вечной неполноценности. Шея под ярлычком зачесалась сильнее.

      Тристан стиснул кулак, расслабил руку.

      – Ты же вроде наказать меня хотел? – напомнил он Каллуму, и тот пожал плечами. – Теперь помогать спешишь?

      – Да не собираюсь я тебя наказывать, – тихо произнес Каллум. – Хотя, если бы захотел, вышло бы довольно неплохо.

      Тристан, местный несостоявшийся убийца, в последнее время предавался мечтам или, скорее, фантазиям, где его рука не дрогнула бы. Где бы он просто взял и прирезал Каллума в обеденном зале от имени всего класса, благословившего его на это славное дело. Прошел месяц с той ночи, той самой ночи, когда исчезла Либби Роудс, – и вряд ли случайно, – а воображение так и не успокоилось. Оно рисовало картины гибели худшего друга и ближайшего врага если не от руки самого Тристана, то по воле несчастного случая. Тристан даже изобрел для себя этакий вид медитации: представлял, как встает с пола и отвешивает Каллуму смачный удар в челюсть.

      Всякий раз после этого Каллум смеялся или же отворачивался и, сплюнув кровь, говорил нечто вроде: «А, так у него есть характер». В этот момент Тристан думал: «Ладно, дай мне нож, и мы повторим», – но тут понимал, что оружие и так у него в руке. Он до конца жизни не забудет, как пальцы сжимали гладкую рукоять, как билось его скованное сомнением сердце.

      В этот момент Атлас пошевелился.

      – Отстань от Тристана, – велела Каллуму Париса. – Ему и так дурно.

      – Сам вижу, – ответил Каллум.

      – Спасибо, Париса, ты мне очень помогла, – пробормотал