Наследница Роксоланы. Эмине Хелваджи

не будет видно сверху. Это хорошо.

      Бал завязала свой любимый крепкий узел, Ламии их лет в шесть научил вязать настоящие лодочные узлы – держат крепко, а потянешь особым образом, под углом, и развяжутся тут же.

      Прохлада пробиралась под ее одежду, трогала кожу невесомыми ледяными пальцами, Джанбал ежилась в лодке. Надо было вести ее по течению очень-очень тихо, так чтобы ничего не скрипнуло и вода под веслом не плеснула. По стене прошел стражник – Бал замерла, даже дыхание задержала. Стражник остановился почти прямо над ней, свет факела желтым облачком дрожал над стеной. Постоял несколько мгновений, наверное, смотрел на звезды. Вздохнул тяжело, пошел дальше.

      Глупо, но в этот миг Джанбал его пожалела даже. Отчего-то подумалось, что он, наверно, влюблен без взаимности, очень страдает, а жалованье небольшое, подарков красавице много не купишь, чтобы щедростью и настойчивостью ее увлечь… Тут же сама себе улыбнулась: ведь и не видела человека, а уже целую жизнь ему придумала.

      А вот если б стражник ее увидел, уж он бы ей точно придумал. Хотя пока еще она свободна – прыгнула бы с лодки и уплыла на другую сторону, поищите ее в ночи!

      Без плеска маленькая лодочка отошла от стены, заскользила вниз по реке.

      – Вот под тем мостом лодку спрячем, видишь, кусты на той стороне как будто сплошной стеной встают? Между ними есть протока, узкая, скрытая. Если присесть, то можно лодку туда завести. Раздеться, свою одежду в лодке оставить, а ту смену, в которой во дворец идти, – над головой держать, когда поплывешь.

      Джанбал попрыгала, растирая себя руками. Вода оказалась не такой холодной, как пронзительный ночной воздух. Пробежала вокруг куста несколько раз, чтобы разогреться и обсохнуть. Оделась в женское – платье, шальвары, платок. Все скромное, но чистое, красивое и почти новое, как и положено служанке, которой представилась возможность отличиться перед хозяином и исполнить его поручение во дворце. А заодно послужить внучке великого султана, пусть даже и находящейся под арестом.

      – Когда в гарем попадешь, первым делом нужно с Адык-ханум увидеться наедине. Сказать ей договоренные слова и передать товар. Потом уже Айше искать.

      – Молчание означает сообразительность и упование на Аллаха, но молчаливых мало, – пробормотала Джанбал, склоняясь перед Адак-ханум и краснея под чадрой так, что даже уши загорелись.

      Адак-ханум оказалась очень высокого роста для женщины, даже выше многих мужчин. В молодости, наверное, она была ослепительно красива, но годы уже смыли с жесткого лица красоту, подсушили кожу, разбежались сетью морщинок от глубоко посаженных, недобрых глаз. В углу крепко сжатого рта виднелся небольшой белый шрам.

      – Почему он опять Гюрай не прислал? – спросила она чуть раздраженно.

      Джанбал чуть не задохнулась от волнения. Что сказать? Что Гюрай хорошо заплатили или пригрозили, чтобы та не пришла?

      – Гюрай заболела, – тихо