(Не)желанная дочь, или Я иду искать. Алекса Гранд

любезно кивнув, Левина зарывается в меню и старательно строит из себя невинного ангела, излучая робкую полуулыбку и то и дело поправляя юбку сарафана.

      Только от былой беззаботной лёгкости все равно не остаётся следа. С появлением Вики за нашим столиком темы для разговора исчерпаны: отец не будет больше расспрашивать несостоявшуюся невестку о личном, Аристова не станет обсуждать условия контракта при постороннем человеке.

      Патовая, в общем-то, ситуация, в которой мы поглощаем пищу в не слишком уютной тишине.

      – Лиля, заеду к тебе завтра в офис ближе к двум, если выкроишь для меня время.

      – Обязательно выкрою, Дмитрий Алексеевич.

      – Спасибо за обед, дети. До встречи.

      Обменявшись красноречивыми взглядами с Аристовой, отец отставляет тарелку в сторону и поднимается на ноги. Адресует последнюю реплику нам троим, после чего круто разворачивается и размашистым шагом бороздит проход.

      Целеустремлённый, полный энергии, он напоминает величавый ледокол и вызывает искреннее восхищение. Я за день не успеваю сделать столько, сколько он умудряется перелопатить за несколько жалких часов.

      Робот, не иначе. Машина по решению конфликтных ситуаций и умножению капитала.

      – Лилия, если судить по аккаунту в соцсети, в вашем агентстве работают профессионалы. Верно?

      Осмелев с исчезновением бати, Вика переключается на Лилю, неторопливо цедящую теперь уже гранатовый сок, а у меня липкое предчувствие ползет вдоль позвоночника, опутывая мерзкой паутиной внутренние органы.

      – Да, это так.

      – Тогда объясните, пожалуйста, как случилось, что на открытии салона оказался главный конкурент Игната?

      Совсем не беспочвенные опасения мгновенно оправдываются и вынуждают сжать руки в кулаки. Слова летят в Аристову отравленными дротиками, а мне хочется машинально растереть грудь и передать вздрогнувшей рядом со мной девчонке щит. Потому что я знаю, что она до сих пор корит себя за допущенный просчет.

      – Не лезь, Вика. В произошедшем нет ни Лилиной вины, ни вины ее персонала. Это мой косяк!

      Не могу толком объяснить почему, но взрываюсь, как сотни подожженных петард. Бахаю кулаком по столешнице, отчего со звоном подпрыгивает посуда и падает обратно. Горю праведным гневом, хоть не так давно сам приписывал Аристовой лишние грехи, и через изломанную призму вижу в собственной невесте врага.

      Многое готов на кон положить, чтобы стереть с Лилиного лица едкую досаду, только мое запоздалое заступничество ничего не меняет. Серые омуты подергиваются коркой льда, трепыхается жилка на изящной шее рядом с ключицей.

      – Виктория права, Игнат Дмитриевич. Мы должны были досконально все проверить и исключить подобную вероятность.

      Мотнув головой, с чувством выпаливает Лиля, сглатывает беззащитно и пытается пододвинуть купюру достоинством в пять тысяч, намекая на то, что для неё обед завершён.

      – Не нужно, – всовываю банкноты обратно в ее