Обрыв. Иван Гончаров

ma soeur![14] два слова, – обратился он к старшей сестре и, нагнувшись, тихо, с умоляющим видом, что-то говорил ей.

      – Опять! – с холодным изумлением перебила Надежда Васильевна. – Нету! – упрямо сказала потом.

      – Quinze cents![15] – умолял он.

      – Нету, нету, mon frère:[16] к Святой неделе вы получили три тысячи, и уж нет… Это ни на что не похоже…

      – Eh bien, mille roubles![17] Графу отдать: я у него на той неделе занял: совестно в глаза смотреть.

      – Нету и нету: а на меня вам не совестно смотреть?

      Он отошел от нее и в раздумье пожевал губами.

      – Вам сказывали люди, папа, что граф сегодня заезжал к вам? – спросила Софья, услыхав имя графа.

      – Да; жаль, что не застал. Я завтра буду у него.

      – Он завтра рано уезжает в Царское Село.

      – Он сказал?

      – Да, он заходил сюда. Он говорит, что ему нужно бы видеть вас, дело какое-то…

      Пахотин опять пожевал губами.

      – Знаю, знаю зачем! – вдруг догадался он, – бумаги разбирать – merci,[18] а к Святой опять обошел меня, а Илье дали! Qu’il aille se promener![19] Ты не была в Летнем саду? – спросил он у дочери. – Виноват, я не поспел…

      – Нет, я завтра поеду с Catherine: она обещала заехать за мной.

      Он поцеловал дочь в лоб и уехал. Обед кончился; Аянов и старухи уселись за карты.

      – Ну, Иван Иваныч, не сердитесь, – сказала Анна Васильевна, – если опять забуду да свою трефовую даму побью. Она мне даже сегодня во сне приснилась. И как это я ее забыла! Кладу девятку на чужого валета, а дама на руках…

      – Случается! – сказал любезно Аянов.

      Райский и Софья сидели сначала в гостиной, потом перешли в кабинет Софьи.

      – Что вы делали сегодня утром? – спросил Райский.

      – Ездила в институт, к Лидии.

      – А! к кузине. Что она, мила? Скоро выйдет?

      – К осени; а на лето мы ее возьмем на дачу. Да: она очень мила, похорошела, только еще смешна… и все они пресмешные…

      – А что?

      – Окружили меня со всех сторон; от всего приходят в восторг: от кружева, от платья, от серег; даже просили показать ботинки… – Софья улыбнулась.

      – Что ж, вы показали?

      – Нет. Надо летом отучить Лидию от этих наивностей…

      – Зачем же отучить? Наивные девочки, которых все занимает, веселит, и слава Богу, что занимают ботинки, потом займут их деревья и цветы на вашей даче… Вы и там будете мешать им?

      – О нет, цветы, деревья – кто ж им будет мешать в этом? Я только помешала им видеть мои ботинки: это не нужно, лишнее.

      – Разве можно жить без лишнего, без ненужного?

      – Кажется, вы сегодня опять намерены воевать со мной? – заметила она. – Только, пожалуйста, не громко, а то тетушки поймают какое-нибудь слово и захотят знать подробности: скучно повторять.

      – Если все свести на нужное и серьезное, – продолжал Райский, – куда как жизнь будет бедна, скучна! Только что человек выдумал, прибавил к ней – то и красит ее. В отступлениях от порядка, от формы, от ваших скучных

14

сестрица (фр.).

15

Полторы тысячи! (фр.)

16

братец (фр.).

17

Ну, тысячу рублей! (фр.)

18

благодарю (фр.).

19

Пусть убирается! (фр.)