Этажи. Олег Савощик

бурый концентрат стоил дорого, имел вкус и почти никогда не появлялся на столе обычного работяги. Но сейчас питательный деликатес не лез в горло.

      И пускай остальные расправились с пайком куда охотней, порой они замирали, прислушиваясь, а руки сами опускались на цевье лежащих рядом автоматов или тянулись к кобуре. Выражение серых лиц не допускало двусмысленности: большинство предпочитало есть в тишине не от усталости и даже не в страхе перед Гаврилой. Сам лабиринт вытягивал из людей силы, подобно бетонным слизням, обсасывающим каменную крошку.

      – Центр, прием. Наконец-то, мать вашу! Говорит контрольная группа. Мы продвинулись около восьми километров, может чуть дальше. Проход затрудняют последствия Самосбора и естественные заграждения. Был огневой контакт, потеряли одного бойца. Ценностей нет. Сейчас у личного состава время на отдых. Завтра попробуем двинуться дальше. Но, боюсь, связь уже не дотянет. Прием.

      Гаврила выпалил доклад на одном дыхании и теперь вслушивался в ответ, вжимая наушники обеими руками.

      – Принял. Конец связи.

      Он со вздохом облегчения выключил рацию и подсел к остальным.

      – Значит, после отдыха стараемся пройти столько же. Если ничего не находим, двигаем обратно. Нечего жопой зазря рисковать.

      Мужики одобрительно закивали.

      – Так и под Самосбор попасть можно. – Лысый отбросил пустую банку. – Мы так не договаривались.

      – Заткнись, – цыкнул Гаврила и покосился на Диму.

      – Молчу, Гавр, молчу. – Бритый ликвидатор поднял руки и смачно рыгнул. – Лучше затравлю анекдот…

      Дима подумал, что восемь километров – это еще немало, учитывая, сколько они намотали по извилистым коридорам. В задачи отряда не входила зачистка подвала от последствий Самосбора, но зачастую путь преграждала слизь или закостеневшая биомасса. Приходилось пускать в ход грабли и огнеметы.

      Из размышлений Диму вырвал Гаврила тычком в плечо.

      – Держи, парень, заслужил. – Здоровяк протянул пистолет в кобуре.

      Когда Диме из оружия выдали только грабли, он поначалу принял это за шутку. Остальные лишь скалились и говорили, что нет оружия полезней и ближе сердцу настоящего ликвидатора.

      «На слизь наступать нельзя! – наставлял их Гаврила. – Пенится и брызжет – тогда сжигаем нафиг. Спокойную убираем граблями, иначе топлива не напасешься».

      Всю дорогу Диме пришлось расчищать коридор за коридором. Слизь оказалась не такой жидкой, как на первый взгляд, и с должной сноровкой ее получалось раскидать по углам или сгрести в отдельную кучу.

      – Ну ты выдал, конечно. – Хохол облизнул самокрутку. – Ну точно дикий.

      – Ага, я бы ему грабли больше не давал! – усмехнулся еще кто-то.

      Дима вновь услышал бой сердца о грудную клетку. Вспомнил когтистые лапы, скребущие прорезиненную ткань плаща, пока парень до боли в мышцах сжимал черенок. Грабли пригвоздили тварь к полу так же, как несколько смен назад подобное существо пригвоздило самого Диму.

      Тогда его спас брат.

      Раны на груди не успели зажить,