Отец поневоле. Дина Данич

наш прошлый опыт в отношениях, сомнительно.

      И все же ребенок у меня. А где она сама – большой вопрос. Я еще раз пытаюсь дозвониться до бывшей жены, но результата по-прежнему нет. И в принципе это пока еще не значит ничего страшного – могла ведь и номер сменить. Почему нет?

      Но внутри свербит нехорошее предчувствие.

      Стоит мне только нажать кнопку звонка, как дверь тут же открывает бывшая теща – Ирина Анатольевна.

      – Назар? – она кажется искренне удивленной. Может, не в курсе фортеля дочурки? И тут возникает вопрос, который неплохо было бы задать себе раньше – а родители Полины в курсе, что у нас сын?

      Стоп. Пока еще не у нас. ДНК-тесту все же быть.

      – Добрый день, Ирина Анатольевна. Полина у вас?

      – Поля? Нет, – растерянно отвечает она. – А зачем ты ее ищешь?

      – Потому что она кое-что забыла у меня. Вот, хочу спросить, нужно ли ей это.

      – Спустя год?

      Отношения с бывшей тещей у меня всегда были нормальными. Несмотря на наши сложности с Полей, ее родители хоть и пытались вмешиваться, но со мной всегда вели себя предельно вежливо.

      – Да, представляете, как иногда выходит, – иронично усмехаюсь я. – Живешь себе, и спустя год узнаешь очень важные вещи, которые стоило бы узнать несколько ранее. У вас так бывает, Ирина Анатольевна?

      То ли она и правда не в курсе, что уже странно – все-таки Полина общалась с родителями, то ли очень хорошо играет, но женщина действительно выглядит непонимающей.

      – Я могу передать дочери, когда она позвонит мне в следующий раз, что ты искал ее, – предлагает она.

      – То есть у вас есть связь? Ее номер не отвечает.

      – Да, она сменила, когда уехала работать за границу.

      Мне нужна почти минута, чтобы осознать ее слова.

      – Уехала работать за границу? – зачем-то повторяю за ней.

      – Ну да. Ты не знал? Хотя понимаю, – тут же спохватывается Островская. – Вы, наверное, и не общались.

      – Не общались, – цежу сквозь зубы, прикидывая, как бы выудить информации побольше. – Может, вы дадите мне ее номер? Я свяжусь и обсужу с ней вопрос.

      – А я не могу. Поля сама звонит. У нее там контракт какой-то с кучей ограничений. Компания престижная, и там все очень строго. Поэтому она сама звонит, и номер не определяется никогда.

      – Даже так? А если что-то срочное? Неужели нет возможности как-то дать ей знать, что что-то случилось?

      Женщина мнется, явно не зная, стоит ли мне отвечать. Вроде бы мы не ругались и не рассказывали всем подряд причину развода, но ясное дело – она на стороне дочери.

      – Назар, а что за срочность такая? Через несколько дней Поля сама позвонит.

      – Вопрос и правда не терпит. Так что, пожалуйста, помогите мне. Если у Полины действительно такой серьезный контракт, – едва сдерживаюсь, чтобы не скривиться от этой лжи, – то не хотелось бы ей подпортить карьеру, если я начну искать ее по своим каналам.

      Пожалуй, направление я выбрал верное – Островская бледнеет и тут же кивает. Значит, помнит, что фамилия Адамиди имеет значимый вес.

      – Хорошо, –