За грехи отцов. Анна Блейк

как бы внимателен ни был, иногда надо подняться над всеми уликами и посмотреть на картину сверху. Черт побери. Ему не хватало крючка. Прошло два дня.

      Всего два дня.

      Целых два дня.

      Собрав волосы в хвост, детектив выключил ненавистный телефон, спрятал его во внутренний карман куртки и пошел за стажером, который стоял у входа в кабинет директора, как провинившийся школьник. Он, кажется, даже ссутулился.

      – Что, не любишь учебные заведения? – беззлобно спросил Грин, поравнявшись со стажером.

      – Не люблю кабинеты директоров.

      С этими словами Дженкинс поднял руку, постучал в дверь и, дождавшись разрешения, вошел.

      Как и следовало ожидать, директором высшей школы или академии балета и, судя по всему, всех ее уровней, являлась балерина. Грин мельком видел интервью с ней. Она окончила академию Вахтангова в Петербурге. Ей прочили блестящую карьеру на российской и мировой балетной сцене, но Мирел Морулис выбрала другой путь. Она вернулась в Треверберг. Сначала основала балетный класс, а потом влилась в педагогический состав местной школы балета.

      Женщина подняла на гостей глаза. Волосы тщательно собраны в пучок, шея длинная. Осанка великолепная. Ей было далеко за шестьдесят, но от нее веяло таким магнетизмом, что на мгновение Грин потерял дар речи. Дженкинс, вероятно, тоже. Он остановился около двери и не стал проходить в кабинет.

      – Полиция, – констатировала Морулис. – Не могу сказать, что рада видеть вас и вашего сотрудника, детектив Грин. Вы никогда не приходите, чтобы сказать что-то хорошее.

      – Однажды Господь смилостивился, и я получил возможность сказать матери, что ее ребенок жив, – осторожно проговорил Грин. – Но, к сожалению, не в этот раз. Мы нашли тело одной из ваших учениц, Лоран Лоурден. Меня назначили руководителем следствия. Дженкинс наш стажер, он студент полицейской академии, криминалист. И нам нужна ваша помощь.

      – Располагайтесь, офицеры, – без улыбки сказала директор. Шаль изящно соскользнула с ее плеча, задержавшись на сгибе локтя. – Честно говоря, когда мне позвонили, я подумала, что речь пойдет о другой девочке.

      – Были и другие? – спросил Тим, за что получил строгий взгляд от Грина.

      – Это балет, молодой человек. Здесь всякое бывает. Но это к делу не относится. Что вы хотите знать о Лоран?

      – Мне нужен ключ от ее шкафчика в раздевалке, – сказал Грин. – Дженкинс, поговорите с подругами Лоран. А мы с директором пройдемся по школе.

      Стажер вскочил, судя по всему, обрадованный возможностью уйти из кабинета.

      – Могу идти?

      – Да.

      Директор проводила его прохладным взглядом золотисто-карих глаз. Когда за ним закрылась дверь, она посмотрела на Грина. Выражение ее лица изменилось, будто она сняла одну из масок. В линии плеч появился легкий намек на усталую сутулость.

      – У Лоран не было подруг. Балерины редко дружат. Они могут заниматься вместе, вместе отдыхать, даже спать друг с другом. Но они не дружат. Мы готовили Лоран к выпускному спектаклю. Она должна была танцевать главную партию. Эта информация просочилась