За грехи отцов. Анна Блейк

айно – в наследство, например, или чересчур быстро. Слишком успешны для серьезного отношения к жизни. Построили свою финансовую империю на махинациях, не очень законном товарообороте или чем похуже. Рита выдохнула из легких горьковатый дым сигарет и осмотрела вычурный особняк, который должна была презентовать потенциальным покупателям.

      Обычно фирма Самуэля Муна продавала свои постройки или те особняки, которые приобрела в собственность, но в начале этого года стратегия изменилась, и она начала подписывать обычные риелтерские договоры. Рита впахивала без отпуска шесть месяцев, чтобы наконец в сентябре ей выделили один такой объект. Настолько роскошный и настолько дорогой, что даже Мун не решился вложиться, а предпочел просто перепродать.

      Рита вызубрила историю особняка, обходя детали, которые не захочет слышать ни один покупатель (западное крыло укрепляли, там просел фундамент, а в садовом пруду завелась какая-то нечисть, которая поела всю рыбу, и пруд пришлось осушить, а потом наполнить заново), построила речь такого качества, что позавидует и опытный политик. И вот сидела… и перегорала. Она хорошо себя знала: если клиенты задержатся больше чем на тридцать-сорок минут, провести встречу так, чтобы сделка состоялась, она не сможет. От нее останутся тлеющие огоньки, а продажи – это пламя. И никак не меньше.

      Рита сама была пламенем. С детства она стремилась к любому движению. Она занималась спортивной гимнастикой, потом начала танцевать. Лет с тринадцати всерьез увлеклась ориентированием на местности и каждые выходные убегала с друзьями по интересам за город, в смешанные леса с густым подлеском, окружавшие Треверберг плотной стеной. Именно в один из таких походов ребята наткнулись на уединенную резиденцию, построенную, очевидно, еще в прошлом столетии. Здание было старым, а забор слегка покосился, но Рита застыла, будто увидела статую Давида вблизи. Ее покорили размах резиденции, деревянная резьба, то, как был организован сад, въездная группа. Девочка будто перенеслась в эпоху экипажей и балов и поняла, что когда-нибудь она станет тем, кто создаст архитектурный шедевр. Она окончила школу с золотой медалью, обеспечив ее себе за счет чудовищной усидчивости и спортивного самоконтроля гимнастки, которая мечтала получить олимпийское золото. Поступила в университет. Получила красный диплом, которым страшно гордилась… и осталась на улице. С дипломом и знаниями, победами в конкурсах и олимпиадах, но никому не нужна. Она обошла все архитектурные салоны города в поисках работы, пока случайным образом не наткнулась на Самуэля Муна, владельца фирмы «Мун Девелопмент», которая занималась строительством и продажей.

      Мун опытным взглядом художника посмотрел ее университетские работы (хотя больше, конечно, он рассматривал ее декольте), заявил, что открытой должности архитектора у него нет, а вот вакансия риелтора открыта. И если она сможет себя показать, они снова поговорят. Может, что и изменится. Продавать дома не все равно что проектировать, но измученная безуспешными поисками работы молодая и перспективная Рита Рэксон закусила губу, запихала ожидания от жизни примерно туда, где похоронила мечту стать чемпионкой, рассыпавшуюся из-за серьезной травмы колена, и принялась за дело. С присущим ей олимпийским спокойствием и гимнастической упертостью. И элегантностью, которой могла похвастаться только она.

      За три года работы Рита выбилась в десятку лучших. Потом – в пятерку. Потом – в тройку. И теперь получила право продать уникальный особняк. И его прелесть не только в размере, редких интерьерах, но и в колоссальной территории в семь гектаров, расположенной в черте города. Да тут одна земля стоила десятки миллионов. Про дом можно молчать.

      Но лучше, конечно, о нем говорить.

      Рита закурила вторую сигарету подряд и вышла из машины, открыла заднюю дверцу, сняла с вешалки белое пальто, набросила его на плечи, не выпуская сигареты из подведенных красным губ, и огляделась в поисках вдохновения. Красотой в этом районе было пропитано все. От прекрасно сохранившейся с девятнадцатого века брусчатки (говорят, выкладывали вручную немецкие мастера) до старинных уличных фонарей, которые каким-то чудом подключили к электричеству (раньше они были газовыми, а до этого – керосиновыми), и соседей-особняков. В целом в композиции района принимало участие четыре разноплановых дома, которые походили скорее на усадьбы дворян или на небольшие замки. Колонны, мрамор, огромные въездные группы, ландшафтные сады. Вступая на территорию такого имения, ты будто перешагивал временной порог.

      Шелест шин оторвал девушку от созерцания нужного дома. Она глянула на часы. Пятнадцать минут опоздания. В каком-то трактате она читала, что это идеальный интервал для дворян. Мол, если пришел вовремя, получил неодобрение двора. А если задержался на пятнадцать минут, тебя зауважали. Впрочем, если ты пришел на тридцать минут позже, двор тебя начнет презирать. Рита выбросила сигарету, потушила ее носком туфли и с улыбкой замерла перед коваными воротами, достав из сумочки полученные лично от шефа ключи. «Самое дорогое, что у меня есть, помимо тебя, конечно», – прокомментировал Мун, вручая их ей сегодня утром.

      У нее все-таки был очаровательный начальник.

      Черный «Линкольн» (о боги, где они его только взяли) остановился