Сон и явь. Перепутье. Брук Лин

стол. Я вас сейчас накормлю, – смотрит на меня театрально строгим взглядом. – Марианна, тебе двойную порцию, а то одни кости!

      – Вы же знаете, что я и обычную порцию доедаю только, когда очень голодная, – уголки губ тянутся вверх.

      Как бы вкусно не готовил этот старичок, но его порции были такие большие, что за нас с мамой всегда доедали папа с сестрой.

      Когда мужчина отходит, Итан с любопытством смотрит на меня.

      – Вы знакомы? – его вопрос кажется риторическим, скорее, он хочет спросить, как мы познакомились.

      – Меня тоже сюда часто приводил отец. Это было одним из любимых мест нашей семьи.

      – И как мы раньше не встречались здесь? – он не сводит с меня глаз, когда мы садимся за стол друг напротив друга.

      – Может встречались, просто не замечали? – пожимаю плечами и отвожу взгляд, осматриваясь.

      Больно соскучилась по этому месту. И почему я раньше не додумалась прийти сюда одна? Сесть с Уилом и поговорить по душам? Он очень любил моего отца. Папа говорил, что мистер Вернер единственный, кто поддержал его в решении бросить всё ради мамы. Уверена, нам бы нашлось, что рассказать друг другу.

      – Я заметил тебя в толпе, а здесь бы упустил из виду? – он улыбается, разглядывает меня и будто наслаждается, когда я начинаю смущаться.

      – Ты мог быть в этот день с какой-нибудь длинноногой красоткой.

      – Почему сразу длинноногой? – широко улыбаясь, он откидывается на спинку стула.

      – Заметила по твоему портфолио, что ты питаешь слабость к таким, – отвечаю я с ехидством. – Или ты станешь это отрицать? – приподнимаю бровь.

      – Мне всегда казалось, что я питаю слабость к красивым женщинам. Но чтоб к длинным ногам, изволь. Слишком много слабостей было бы для одного человека, – смеётся.

      – По-моему, для свободного мужчины они простительные.

      – А для несвободного нет? – он скрещивает руки на груди, улыбается и вновь начинает изучать меня.

      – Мне кажется, никому не понравилось бы, если бы её мужчина питал слабость к другим женщинам.

      – Под слабостями, я скорее имею ввиду творческое влечение.

      – Разве оно не может перетечь в нечто большее?

      – Может, конечно, если не контролировать. А с этим у меня никогда не возникало проблем.

      – Поверю тебе на слово, – тоже откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди.

      – Ты ревнивая?

      – Наверное, – задумываюсь, пытаясь вспомнить хоть одну свою сцену ревности.

      – Ты не знаешь?

      – Я никогда не ревновала Лукаса. Он не давал повода.

      – О, ёжик, для ревности не всегда нужен повод, – он продолжает улыбаться.

      – А ты?

      – Я собственник.

      В голове вдруг мелькает сцена, как он рвёт и мечет от злости и ревности к любимой. И мне кажется, это выглядело бы в его исполнении привлекательно. Эта мысль заставляет меня сгорать со стыда.

      – Тебя смутили мои слова?

      – Нет-нет, – стараюсь стряхнуть этот бред из головы.

      – В