Полярный волк. От перевала Дятлова к вершинам Приполярного Урала. Олег Роменский

взгляд с ног на впереди идущую просеку, для меня теперь открылся также взор и правой части просеки, посмотрев на которую, мое сердце забилось еще сильнее, и мозг дал ответ на ту задачу, что я решал последние секунды в движении на сноуборде, пытаясь понять, что за шар меня преследует.

      По лесу, по пухляку, в пятом или шестом ряду деревьев во весь опор мчался силуэт серого хищника с острыми ушами, серым и вспушенным от наслаждения охотой хвостом, мощными, вздымающими вверх гранаты разрывающегося в воздухе снега лапами. Это был полярный волк. Это был второй преследующий меня волк. Второй волк, а значит, движущийся по левую сторону от меня летящий серый шар – это был первый волк.

      «Неужели это всё? Ведь это не просто нападение – это продуманная и отрепетированная охота полярных машин-убийц, – подумал я. – И в этой охоте победит только тот, кто быстрее».

      Либо адреналин усилил мои чувства восприятия, либо преследовавший меня слева зверь приблизился ко мне настолько быстро, что я стал слышать удары его лап о снег и четкую и выверенную работу его легких.

      Повернуть голову вправо настолько сильно, чтобы оценить сокращающееся пространство между моим левым преследователем и мной, я не мог. Во-первых, мешает одежда, во-вторых, при повороте головы вправо максимально тело дает команду сноуборду тоже идти вправо, а для меня это смерти подобно, если сноуборд въедет в пухляк, а дальше в снег и в деревья, ограничивающие просеку.

      В-третьих, правый мой глаз лишен той возможности видеть окружение, которым обладает левый глаз. К сожалению, так распорядилась природа, правый глаз плохо видит. Из-за этой природной коллизии я даже в хоккей играю справа, потому как, играя слева, я могу не увидеть приближающегося ко мне сзади справа соперника, а всех приближающихся слева сзади я чую за версту. А как говорят хоккеисты: хороший игрок должен видеть соперника, шайбу и блондинку, сидящую в третьем ряду!

      Ничего не остается делать, и необходимо довериться иным чувствам человека, которые в минуты опасности могут либо усилиться, либо закрыться. Я доверился слуху и интуиции и остался в левой стойке, выдерживая наращивание скорости сноубордом и контролируя своего правого преследователя.

      Фото. Искусственный интеллект так видит эту историю.

      Правый преследователь никак не должен меня опередить, иначе у него появится шанс пойти мне наперерез и позволит ему прервать мое бегство. Интуиция мне подсказывала, что я набираю скорость и звуки левого преследователя отдаляются, а по оценке движения правого преследователя я понимал, что интуиция не врет. Это меня немного приободрило, и я во весь голос закричал: «Александр, помогите!» Кричал один раз, но, как показалось, выдохнул весь воздух, который набрал в этом безумном скольжении.

      Почему «Александр»? Почему «помогите», а не, к примеру, «хэй-я-я-я», спросит читатель не из нашей команды.

      Во-первых,