Альбигойцы. Книга II. Чарльз Роберт Мэтьюрин

Вскричала Изабэлла умоляющим голосом, который от внутреннего волнения сделался ещё более трогательным.

      – Прошу о том, чтобы поединок был не смертельным, а согласный с правилами турнира. Сохрани Боже, если драгоценная кровь, обречённая на защиту Церкви, прольётся за женщину.

      – Если я наперёд отгадал твою просьбу, то едва ли бы на неё согласился. Ей! Закричал Монтфорт с досадою своему пажу, толкая ногою перчатку Изабэллы, подними это и повесь на дворе замка. Кому не пришла ещё охота проститься с жизнью, не смей дотронуться копьём до неё!

      – На Бога возлагаю надежду! Произнесла Изабэлла трепещущим голосом, подняв к нему свои взоры.

      – А тебя, молокосос, сказал Монтфорт Паладуру, я порядком за хвастовство, и так далеко прогоню от тебя беса тщеславия, что при взгляде на женский шарф ты побледнеешь, как при виде войска, готового к битве.

      – Если я буду глух к голосу красоты, или к звукам трубы военной, отвечал Паладур, то пусть смертная бледность покроет лицо моё. Но довольно быть человеком и рыцарем, чтобы стать призыв красоты и славы; да, говорю я, рыцарем, воином испытанным в поле, и человеком, чем ты никогда не был, прибавил он, увидев насмешливую, дикую улыбку на устах Монтфорта.

      – Это же слишком много, сказал Сир Эймар; гнев увлекает вас далеко. Если Баронессе угодно будет принять мои услуги, то я вместо себя в сесть быть Маршалом будущего турнира. Пусть Граф Монтфортский выберет другого между присутствующих рыцарями.

      Изабэлла с благодарностью приняла предложение старого рыцаря, и встала, с намерением удалиться. Паладур, проводив её до дверей, вышел из залы, почтительно поклонившись владетелю замка и бросив гордый взгляд на Монтфорта.

      – Хвастун убрался отсюда, сказал Монтфорт с грубым смехом, потягиваясь в креслах.

      – Нужно доказать прежде, что он заслуживает это название, сказал Эймар, который хотя и был ветрен не по летам, но живо чувствовал Благородный порыв Паладура.

      – Рыцарь Кровавого Креста – храбрый и верный Крестоносец, прибавил Епископ Тулузкий, очень естественно принимавший участие в людях, одарённых особою силою души, или тела. Клянусь митрою4, Продолжал он, что можно всегда с полною уверенностью искать Паладура в первых рядах воинства.

      Ропот послышался в собрании при этих словах, которые как бы уровняли рыцаря-новичка с потомками древнейший фамилий. Бароны старались выказать Епископу гербы свои, свидетельствующие о благородном происхождении и храбрости их предков но Епископ немало не смутился, будучи выше любых предрассудков своего времени, хотя и ниже собственных слабостей; он важным тоном заставил умолкнуть гордость толпы, превозносившие заслуги предков.

      – Мужественный рыцари, благородные Пэры, защитники Креста и Церкви! Сказал он, зачем презирать и унижать простого рыцаря? Оглянитесь на насколько веков назад и вы увидите, что самые знатные фамилии произошли от темнейших

4

(др.-греч. μίτρα – «пояс, головная повязка») – головной убор, часть богослужебного облачения в ряде христианских церквей. – Прим. Артур Коури.