Баловень – 2. Николай Шамрин

вечером Алжирец осторожно постучал в дверь гостевой комнаты. Джалалудин распахнул створки через пару секунд. Он как будто ожидал визита журналиста. Жестом пригласив гостя пройти в глубь помещения, мужчина внимательно осмотрел коридор. Убедившись в отсутствии посторонних, плотно закрыл створки на щеколду.

      – Я внимательно слушаю вас. Что привело вас ко мне в неурочный час?

      «Как я устал от витиеватости их речей! – Думал американец, усаживаясь на ковёр. – Хоть уши затыкай! Неужели нельзя обойтись без словоблудия? Такое ощущение, будто я участвую в съёмках сериала про Али-бабу. И эта полуграмотная обезьяна тоже корчит из себя сказочного падишаха. Надоело! Выполню задачу и выпрошу у босса отпуск. Второй год слушать чушь собачью и делать вид, что мне нравятся эти туземцы. Ладно. Надо собраться». Дождавшись, когда хозяин комнаты расположится напротив, Алжирец решил отказаться от вступления и сразу перешёл к делу:

      – Послушайте, мистер Джалалудин, давайте говорить прямо и откровенно?

      Тот усмехнулся:

      – А кто вам мешает? Мудрецы в старину говорили: «На свете нет ничего, что заслуживало бы более продолжительного тюремного заключения, чем язык». Вы хотите быть откровенным? Нет ничего проще. Я готов выслушать.

      Журналист кивнул, выражая удовлетворение:

      – Мне нужна ваша помощь. Кабир не смог выделить время для встречи со мной, в связи с известными обстоятельствами. Но я точно знаю, что один из интересующих меня людей, пленный офицер, уже убит людьми Заки. Это очень плохо, но не критично. Гораздо хуже, что второй узник, капрал Коробов, сегодня смог совершить побег. Я понимаю, что беглецы не уйдут далеко. Но беда в том, что старейшина распорядился предать их жестокой казни.

      Полевой командир изобразил равнодушие:

      – Что плохого в казни неверного, убившего начальника охраны и дерзнувшего совершить побег?

      Американец едва сдержал гнев. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы успокоить нервы. Наконец он смог заговорить. Негромко, но с напором:

      – Вы правы. Вижу, что вам безразлично, как вождь маленького племени будет распоряжаться вашей собственностью. Я ведь знаю, что пленные шурави принадлежат именно вам. Не так ли?

      Джалалудин снова усмехнулся. Ему очень нравилось безнаказанно поддразнивать «журналиста»:

      – Мистер Алжирец! Вы ведь хотели поговорить о деле, а сами блуждаете в собственных фантазиях. Мне кажется, что вы немного заблудились в своих видениях. Быть может вам надо просто отдохнуть? Уверяю, утро освежит ваш разум. И нужные для хорошей беседы слова сами сложатся в правильные фразы.

      «А ты не так прост, как мне показалось сначала. – Подумал американец, заставив себя улыбнуться. – Ну что же? У тебя есть чему поучиться. Хорошо. Пусть будет, по-твоему». Стерев с лица чересчур слащавую улыбку, он осторожно заговорил:

      – Правительство моей страны уже заплатило многоуважаемому доктору за этих узников. Один из них погиб. Учитывая сложившиеся обстоятельства, я, со своей стороны,