Последняя Мона Лиза. Джонатан Сантлоуфер

клянусь. – Для убедительности я осенил себя крестным знамением. – Все, что мне нужно для счастья, – хорошая книга о бубонной чуме.

      Она рассмеялась, и ее полные губы приоткрылись, обнажив ровные белые зубы.

      Кьяра погрозила нам пальцем.

      – У меня из-за вас будут неприятности, – прошептала блондинка.

      – Извините, – прошептал я в ответ. – Но вы знаете, эта книжка издана в мягкой обложке на английском языке. Вам вовсе не обязательно читать ее здесь.

      – Но мне здесь так нравится!

      – Мне тоже. Но о последствиях чумы для художников можно прочесть где угодно, – сказал я, не удержавшись от доли позерства.

      – Ну вот, – притворно надулась она. – Вы все испортили.

      Я рассмеялся, и Кьяра устремила на нас испепеляющий взор.

      – Всего лишь по чашечке кофе, – шепнул я. – Пока она не вышвырнула нас отсюда.

      В читальном зале не было окон, и погода на улице преподнесла мне сюрприз: утром, когда я входил в библиотеку, было пасмурно, как перед дождем, теперь же небо над Сан-Лоренцо было акварельного бледно-голубого цвета с редкими хлопковыми облаками, хотя теплее не стало.

      – Натуральный? – спросил я про меховой шарф, которым она укутала шею.

      – Ну, если кролик был натуральным, то да.

      – Думаю, большинство кроликов – да.

      – Надеюсь, вы не донесете на меня зоозащитникам?

      Я хохотнул, и мы пошли по одной из улиц, расходившихся от площади в разные стороны. Улочка была узенькой, извилистой и сплошь уставленной магазинчиками: магазин модной обуви, киоск джелато[24], магазин модной мужской одежды, даже «Фут Локер»[25] здесь обнаружился. Сразу за ним было небольшое кафе, куда я и предложил зайти.

      – Но погода такая хорошая… Давайте пройдемся немного.

      – Конечно, – согласился я.

      – А вы покладистый.

      – Во всех смыслах, – ухмыльнулся я.

      – Фу, вы еще хуже, чем итальянские мужчины. Вы долго тут прожили или всегда таким были?

      – Прошу прощения! Нет, я здесь всего несколько дней. Кстати, меня зовут Люк Перроне.

      – Значит, вы все-таки итальянец.

      – Итальянец американского происхождения. Сойдет?

      Ответом мне были легкая усмешка, чуть приподнятая бровь и тот же странный взгляд, каким она посмотрела в самый первый раз – то ли вглядываясь в меня, то ли глядя насквозь, на что-то за моей спиной.

      – А прозвище у Люка когда-нибудь было?

      – Не-а, – ответил я. Хотя прозвище тут же вспомнил. Приятели в Бейонне звали меня Лаки, «везунчик», но от него я отрекся, когда уехал оттуда, равно как вытравил из себя джерсейский говорок и все, что было связано с прошлой жизнью.

      – Значит, Люк. Имя тебе идет. – Она протянула мне руку в кожаной перчатке, на ощупь очень мягкой и явно дорогой. – Александра Грин. Пишется с немой буквой Е на конце.

      – Сокращенно – Аликс или Эли?

      – Это будет зависеть от обстоятельств.

      – От каких?

      – От

24

Итальянский десерт, разновидность мороженого.

25

Американская сеть магазинов спортивной одежды.