Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник). Джеймс Купер

Мы не должны здесь задерживаться. Сколько времени вы уже здесь, в Штатах?

      – Уже лет двадцать.

      – Вы, должно быть, уже и немецкий позабыли?

      До сих пор оба говорили по-английски. Услышав вопрос, Фрэнк гордо выпрямился в седле и ответил обиженным тоном:

      – Я? Забыл мой родной язык? Тут вы как раз ошиблись! Родился немцем – немцем и умру, ведь в моей крови есть и кровь моего императора. Вы себе хоть примерно представляете, где стояла моя колыбель?

      – Нет, конечно. Меня же там не было.

      – Ну конечно! Вы должны догадаться по моему произношению, что я выходец из провинции, где говорят на чистейшем немецком.

      – Вот как?! И откуда же?

      – Конечно из Саксонии! Ясно вам?! Я уже разговаривал с другими немцами, и никого не понимал так хорошо, как понимал немцев, которые родились в Саксонии. Саксония – сердце Германии. Дрезден и Лейпциг – классические города, Саксонская Швейцария также классика, а Зонненштейн… Самый прекрасный и чистейший немецкий можно услышать только между Пирной и Мейсеном. Именно там я и появился на свет. А позже в этом месте началась и моя карьера. Потому что я был помощником лесничего в Морицбурге – весьма известном королевском охотничьем замке с не менее знаменитыми картинами и большими карпами. Я, чтоб вы знали, был официально назначен помощником лесничего с месячным жалованьем в двадцать талеров. Мой лучший друг был местным учителем, с которым я каждый вечер играл в «шестьдесят шесть»[9], а потом говорил об искусстве и науке. Благодаря ему я овладел совершенно особыми знаниями, а также в первый раз узнал, где находится Америка. В немецком языке мы также хорошо поупражнялись, а потому я точно знаю, что именно в Саксонии без хлопот говорят самым прекрасным синтаксисом. Или вы сомневаетесь в этом? Ого, как скептически вы на меня смотрите!

      – Я не спорю, хотя прежде и сам учился в гимназии.

      – Как? Это правда? Вы учились в гимназии?

      – Да, я тоже деклинировал.

      Маленький человек осмотрел его с ног до головы и спросил:

      – Деклинировал? Может быть, вы оговорились?

      – Нет.

      – Ну, тогда эта ваша гимназия не очень-то хороша. Не деклинировал, а декламировал, и не «mensa», a «pensa». Вы декламировали вашу «пензу»[10]: быть может, «Проклятие певца» Хуфеланда или «Вольного стрелка» госпожи Марии Лейневебер[11]. Только без обид. Каждый знает столько, сколько он может, и не больше; и когда я вижу перед собой немца, то очень ему рад, даже если он не очень умный человек или даже не саксонец. Ну так как? Можем мы быть друзьями?

      – Само собой, разумеется! – улыбнулся Толстяк. – Я слышал, что саксонцы добродушные ребята.

      – Мы и в самом деле такие! Тут уж ничего не попишешь. Врожденная интеллигентность.

      – Но почему вы покинули свой прекрасный дом?

      – Именно ради науки и искусства.

      – То есть как?

      – Это произошло внезапно

9

Карточная игра.

10

Говоря «pensa» (такого слова в немецком нет), Фрэнк, вероятно, имеет в виду пеан (от греч. paian – гимн) – стихотворное восхваление. Читатель сумеет убедится, что склонный к сочинительству Фрэнк частенько весьма охотно сочетает обычно несочетающиеся слова и выражения.

11

Фрэнк путает Кристофа-Вильгельма Хуфеланда (1762–1836) – немецкого врача и видного медицинского просветителя, с Людвигом Уландом (1787–1862) – немецким поэтом-романтиком, драматургом и исследователем литературы, одним из создателей германистики, чья знаменитая баллада «Проклятие певца» была написана в 1814 году. Ошибается Фрэнк и вспомнив «госпожу Марию Лейневебер», поскольку на самом деле первую немецкую романтическую оперу «Вольный стрелок» (1820) сочинил всемирно известный немецкий композитор Карл Мария фон Вебер (1786–1826) – один из главных представителей и основателей романтической школы в музыке.