Над облаками дождей не бывает. Дмитрий Янковский

перспектива, старик! Всю жизнь мечтал! На кой хрен Хокудо вообще замутил с этим дирижаблем? Его же видно на всех радарах! И сбить можно хоть из рогатки.

      – Из очень мощной рогатки, – уточнил Кроссман. – Не бузи. Хокудо не идиот. Он знает, что делает.

      – Я бы тоже предпочел знать!

      Не успели друзья одеться, как включилось дверное переговорное устройство, и кто-то на очень плохом английском попросил отворить замок.

      – Сейчас, сейчас! – запутавшись в рукавах рубашки, ответил Шнайдер.

      Кроссман открыл дверь. Японец в униформе сообщил, что проводит гостей в кабинет мистера Хокудо, где состоится совет по планированию.

      Раздался рев реактивных двигателей и свист истребителей, рассекающих воздух плоскостями. Пол под ногами едва заметно качнулся. При этом лицо японца, стоящего за порогом, не выразило никаких эмоций.

      – Забавно, – произнес Кроссман. – С нами даже советуются. Вот, хотел знать о планах Хокудо, он великодушно решил тебе их изложить. Лично.

      – Доверяй, но проверяй, гласит поговорка. А у нас нет возможности проверить его заявления. В этом беда.

      – Ты его не знаешь, а бочку катишь, – с укором ответил Кроссман. – Ты с ним мало общался, а я три дня. И понял одну важную вещь. Хокудо никогда не делает голословных заявлений. Он всегда приводит либо очевидные доказательства, вроде летающей ложки, либо дает отсылку к уже имеющейся у тебя информации. Так что ты остынь, дорогой друг. Давай выслушаем, что скажут, посмотрим, что покажут, а затем сделаем выводы.

      Они покинули каюту, и, в сопровождении японца, отправились по коридору.

      – Большой дирижабль, – произнес Шнайдер. – И много полезного пространства. Тут для полостей с газом попросту места нет.

      – Да. Но три дня общения с мистером Хокудо почти избавили меня от возможности испытывать удивление, – ответил Кроссман.

      – Я его несколько часов знаю. – Шнайдер усмехнулся. – И то очень близок к твоему состоянию.

      Снаружи снова пронеслись истребители, но заметно дальше от дирижабля.

      Стакер снова провел боевой разворот и дал указание в эфире, удерживая в прицеле остатки хвостовой части дирижабля:

      – Твой носовой сектор.

      – Принял! – ответил Донован.

      – Выполняем, – приказал Стакер.

      Он выпустил две ракеты класса «воздух-воздух», после чего крутанул бочку, и с крутым виражом ушел вправо. Донован глянул на ведущего – за его крыльями остались следы пара в областях разрежения, что говорило о приличных перегрузках в кабине. Сам он их испытывать не хотел, поэтому, выпустив ракеты, плавно выбрал ручку управления на себя. Ракеты разорвались уже внутри основной полости дирижабля, воспламенив внутренние конструкции. Хвостовую часть тоже разнесло двумя взрывами. На миг видимость стала нулевой – самолет Донована промчался сквозь облако дыма. Когда видимость восстановилась, ведомый вызвал ведущего.

      – Все, пипец ему, Танго первый.

      – Та ни хера… – раздалось в эфире.

      Донован удивленно обернулся,