Командир и штурман. Патрик О`Брайан

вокруг, стал наслаждаться одиночеством – этой редчайшей привилегией в море. Служа лейтенантом на «Женерё» и других крупных судах, он, разумеется, мог сколько угодно смотреть в иллюминаторы кают-компании, но при этом никогда не оставался один, всегда ощущая деятельное присутствие сослуживцев. Ему было по душе капитанское одиночество, но получилось так, что именно теперь ему не хватало дружеской поддержки. У него был слишком живой и беспокойный ум, чтобы оценить возможность быть наедине с собой, хотя он и чувствовал преимущества такого положения. Едва пробило четыре склянки, как он уже был на палубе.

      Диллон и Маршалл стояли на правом борту у бронзовой четырехфунтовой пушки, очевидно обсуждая какой-то элемент оснастки, видимый с этой точки. При его появлении они перешли на левый борт, предоставив капитану привилегированную часть шканцев. С ним это произошло впервые: сначала он был обрадован как ребенок, хотя не ожидал такого жеста и не думал о нем. Но в то же время он был лишен общества – хотя можно было позвать Джеймса Диллона. Джек Обри раза два или три повернулся, разглядывая реи: они были обрасоплены втугую, насколько позволяли ванты фок- и грот-мачты, но не настолько туго, как должно было быть на идеальном корабле. Он сделал мысленную зарубку: надо будет сказать боцману, чтобы он установил поперечные реи, тогда можно будет получить дополнительно три-четыре градуса.

      – Мистер Диллон, – произнес Обри, – будьте добры спуститься по ветру и поставить прямой грот. Курс зюйд-тень-вест, полрумба к зюйду.

      – Есть, сэр. Взять два рифа, сэр?

      – Ни в коем случае, мистер Диллон. Никаких рифов, – с улыбкой отозвался Джек Обри и вновь принялся расхаживать по шканцам. Вокруг звучали команды, топот ног, крики боцмана; он наблюдал за происходящим со странным чувством отчужденности – странным оттого, что сердце у него при этом билось учащенно.

      «Софи» стала плавно уваливать под ветер. Находившийся возле штурвала Маршалл воскликнул:

      – Так держать! – И рулевой повиновался команде штурмана.

      Когда судно стало совершать поворот через фордевинд, продольный косой грот превратился в облако, из которого образовалась сложенная вдоль ткань – серая, безжизненная масса. И вслед за этим появился прямой грот, наполнившийся ветром; в течение нескольких секунд он трепетал, а затем послушно расправился и, закрепленный шкотами, принял правильную форму. «Софи» ринулась вперед, и до того, как Диллон скомандовал: «Отставить!», судно увеличило скорость по меньшей мере на два узла, зарываясь в воду носом и задирая корму, словно возмущаясь действиями рулевого. Диллон послал на руль еще одного матроса – на тот случай, если из-за смены ветра судно рыскнет[25]. Прямой грот был натянут, как кожа на барабане.

      – Позовите мастера-парусника, – произнес Джек Обри. – Мистер Генри, не достанете ли вы другой ткани для этого паруса, чтобы вставить глубокий клин?

      – Нет, сэр, – убежденно отвечал мастер. – Да если бы и нашел

25

Рыскать – двигаться, уклоняясь от курса то в одну, то в другую сторону (проф. мор.).