Кредитка. Денис Филатов

третья степень устрашения. Клиент очень испугался, но ничего не говорил и ни в чем не сознавался. Да вот этого как раз совсем и не нужно! Зачем Василию Гавриловичу его признание? Он же не следователь. Все, чего он хотел добиться, он добился. Дело сделано, теперь остается только ждать! Сейчас, выйдя из его кабинета, этот недоделанный расхититель социалистической собственности побежит не в пивную проматывать нечестно заработанные деньги, а к своему патрону, ну а дальше…, говоря словами товарища Воланда: «Сами предложат и сами все дадут!». Авек плезир, досточтимая публика! Авек плезир!

      Серым понедельничным утром, войдя в рабочий кабинет и не успев еще снять с себя пальто, Василий Гаврилович услышал короткий стук и звук открывающейся двери. Обернувшись, он ничуть не удивился, увидев в дверном проеме крючконосую физиономию зама генерального по поставкам. «Караулил наверное – значит припекло!», – довольно подумал Бурков.

      – Здгавствуйте, Василий Гавгилович, газгешите зайти, – картаво прогнусавил жулик-заместитель.

      – Михаил Самуилович, так еще и девяти-то нет, рабочий день не начался! Я хотел было чайку испить, – делая удивленное выражение лица и театрально вздыхая, ответил Бурков.

      – Я по очень сгочному и конфиденциальному делу! – скороговоркой прокартавил Михаил Самуилович, без приглашения садясь на один из стульев за длинным столом.

      – Хорошо, выкладывайте, что у вас? – принимая серьезный вид, сказал Василий Григорьевич и деловито занял свое рабочее место.

      Михаил Самуилович выложил все без утайки, прибавив к своему рассказу полученные им где-то сведения, что великой державе осталось недолго. Уйдет скоро в небытие и Советский Союз, и любимая Василием Гавриловичем Коммунистической партия. Где он, товарищ Бурков, тогда окажется? По манере ведения беседы было заметно, что ушлый представитель народа детей Моисеевых ничуть не боится грозного партийного начальника, напротив, сидит с хитрой улыбочкой и чуть ли не издевается над главным коммунистом «Уралмаша». Зачем же тогда пришел? Показать ему, Василию Гавриловичу, что чихать они хотели на все его угрозы и те действия, которые он мог бы предпринять? Да нет, непохоже на Самуилыча. Этот никогда и ни с кем не конфликтует, либо делает это чужими руками, а тут сам приперся! Значит, нужен ему Бурков, но зачем?

      – Ты пойми, Василий Гавгилович, то, что ты затеваешь, это глупость! Ну донесешь ты на нас, что выиггаешь? Мы откупимся, вегнее, выплатим туда не ежемесячный обгок, а, скажем, в двойном газмеге. И все твои потуги – пшик! А ты-то с чем останешься, а?

      Ошалевший от такого поворота событий Василий Гаврилович, выпучив глаза, молча смотрел на сидящего перед ним тщедушного человечка в очках с толстыми стеклами, который с наглым хладнокровием давал понять ему, что партию эту он проиграл еще тогда, как только первая мысль о проведении акции раскулачивания посетила его большевистскую голову.

      Михаил Самуилович меж тем продолжил:

      – А