Немецкий брульон. Ярослав Полуэктов

перед сном перекурили на балконе. Егорыч честно по инструкции, то есть в штанах, а Бим, как всегда, в труселях, ладно, что не в одной майке.

      К хозяйке соседского балкона не приставали, хотя, – увидел по глазам Бим, – она желала сразу всех, а потом могла бы ещё всех, но уже по очереди.

      – Заметил, как у меня встал? – нет, Егорыч не видел. – А чё, отличный бы получился шалманчик…

      Бычки тушили: кто в цветочный горшок, а кто пытался дострелить до бордюрины.

      ***

      Ночью за закрытой дверью спальни папа бранился с сыном. Сын воспитывал отца. Отец неумело огрызался. Едва слышны были слова:

      «Трава, девки, крэк, сахар, водка, руль, измена, сам кто, любовница, бляди, я взрослый, мать, волнуется, заботится, евры, сто евро, тысяча евро, кончилось, интернет, хер им, балбесы и пердуны старые, нехер еблом щёлкать, а ты сам, а ты тоже хорош, а ты, а ты, а ты».

      Детали и главные причины часового ругательства отца с сыном рассказчик сего намеренно умалчивает, хотя о расстановке акцентов догадывается.

      ***

      Егорыч не мог заснуть: мешал шум за стеной.

      Ксан Иваныч вернулся в залу усталым.

      Свернул на балкон покурить. Егорыч присоединился.

      Оба в трусах: у Ксан Иваныча васильки на голубом, у Егорыча серп и молот на красном.

      Соседка не выходила.

      Разговор был стандартным: о правительстве, о ценах на зерно и нефть, когда батька полюбит Россию, и когда начнётся война с Украиной.

      Решили, что «а кому она нахрен нужна?» И что украинцы это не совсем хохлы, а всё–таки немножечко братья.

      Вот такие бывают провидцы.

      Гоголя 78.

      – Опять этот Гоголь. Сколько же их?

      – Есть ещё Гоголя 33 или 35. Но этот в Ёкске, да и тот снесён.

      Чен Джу

      Минские товарищи особисты обвинили Ядвигу Карловну – впервые за многие годы – в порче системы скрытого наблюдения и ещё в кое–чём.

      1.

      «Такую технику надо тщательней обслуживать, Ядвига Карловна. Мы к вам всей душой, а вы к нам каким местом? Так вы даже в майоры не выбьетесь».

      – В смысле?

      – Зачем ваши клиенты залепили ментоловой жвачкой камеры наблюдения?

      – Боже упасите, Паллаврентич, как вы могли подумать. Это ж невинные дедушки… И мальчик скромный такой…

      – Вы уверены? Может, это вы сами сделали?

      – Ну что вы в самом деле. Поспрашиваю у Тоньки.

      – Поспрашивайте. А то мы сами спросим.

      – Но вообще–то она не дура… видаки заклеивать.

      – За бабло ещё не то заклеишь.

      – А она в городе вообще–то?

      – Сегодня нет, говорит «съезжу к бабке на пару дней». Она у неё под Прагой живёт.

      – Вот–вот, Карловна, ослабла хватка–то. Доверчивая ты… Звука, кстати, на видаках тоже нету… полосы идут, зигзагами…

      – Это что–то новенькое, насколько я понимаю.

      – Вот и я так понимаю. Но ничего, разберёмся.

      2.

      «А чёрные волосы у ваших клиентов были?»

      «Особо чёрных… нет, а с проседью были».

      «А вот такой длины?» – и растянули вьющийся