Межсезонье. Сергей Юрьевич Миронов

недремлющих людей,

      Смотришь, как прогулочный кораблик

      По воде ледышкою плывёт.

      Простовато, в звёздочках и каплях,

      Нанесён на карту небосвод,

      А под ним – пробитый ночью город,

      Не насквозь – до старых кирпичей.

      Всё идёшь, встревожен и расстроен,

      Сам не свой, не брошенный, ничей.

      «Цветы по осени мелькают…»

      Цветы по осени мелькают

      Капризным вздором мишуры,

      Живут на дышащем вулкане

      Под водопадом с мокрых крыш.

      Такое праздное веселье —

      Бал увлечённых лепестков,

      Спонтанный танец, как в похмелье:

      Без ориентиров, без оков.

      Ловлю крупинки серпантина.

      Бумажных листьев хоровод

      Летит по парку птичьим клином —

      Такой отчаянный полёт.

      Иду за роем разноцветным.

      Богат приправами с небес

      Промозглый день. Едва заметно

      Бледнеют бархатцы окрест.

      «Доживём до прихода зимы…»

      Доживём до прихода зимы,

      Пробежимся по раннему снегу.

      Мы ли это, а может, не мы,

      Как фигурки из крепкого лего,

      В разноцветных одеждах стоим

      Посреди заметённого парка,

      И пикирует снег на твои

      Накладные ресницы в запарке.

      В удивительном спит парике

      Ель у старого белого тира.

      Потянусь к тебе, будет в руке

      Снежный ком, будто только постиран,

      Незаметно сжиматься без слёз

      До прозрачной волнительной капли.

      Мы ли это в том парке всерьёз

      Или нам только кажется? Вряд ли.

      Роза

      Когда над бумагой кружится пастель,

      Под мелом раскрошенным лист утопает.

      В перине воздушной на этом листе

      Лежит бархатистая роза, и с края,

      У самого дома, на белой скамье,

      Сидит человек, запорошенный снегом.

      И контур его исчезает во тьме,

      Заброшен в пейзаж между жизнью и небом.

      И роза в метель каменеет, и ночь

      Разносит её лепестки по округе.

      Уйдёт человек из картины той прочь,

      Сотрут его в пепел художника руки,

      И утро забрезжит в наброске лучом.

      Скамья, блочный дом, блеск стеклянный мороза.

      Лежит во дворе под футбольным мячом

      Забытая кем-то пурпурная роза.

      «Лист кленовый, белый шар…»

      Лист кленовый, белый шар

      снежноягодника. В доме —

      не потоп и не пожар,

      никого не сыщешь, кроме

      предзакатной тишины,

      будто сгинули все люди

      до несбыточной весны,

      и лежат в пыли на блюде

      крошки хлеба, шоколад

      в затуманенной обёртке.

      Барабанит на свой лад

      дождь в окно большое хлёсткий,

      и мерещится в окне

      чей-то лик земной и грустный:

      все ушли, нас больше нет,

      в небесах темно и пусто,

      тихо,