Ab igne ignem. Денис Передельский

поможет ни одно лекарство. Пройдет еще минут тридцать, и ты почувствуешь значительное облегчение. А потом все повторится вновь. Ты станешь корчиться от невыносимой боли на полу. Будешь умолять пристрелить тебя, как собаку. С каждым часом тебе будет все хуже и хуже. Ни один врач помочь не сумеет. Твой организм уже начал умирать. Твое тело больше не подчиняется тебе. Это уже и не тело, а живая бомба с часовым механизмом, который уже начал смертельный отсчет.

      – Ты сумасшедший, – убежденно выдохнул Круглов.

      – Возможно, – охотно согласился с ним незнакомец. – Не вздумай отключать телефон! Я перезвоню через полтора часа.

      Круглов положил уснувшую трубку на тумбочку и тяжело опустился на кровать. Обхватил руками голову – крупную, покрытую короткими, редкими, только начавшими седеть волосами. Некоторое время просидел, не двигаясь и лихорадочно размышляя. Затем, шепча под нос, что все случившееся – не иначе как бред, улегся в постель. Физически чувствовал он себя превосходно. Лишь настроение оказалось испорчено. Но и оно постепенно приходило в норму. Сказывалось успокоительное действие отвара. Полежав без движения минут десять, Круглов уснул.

      Ему снилось счастье: безбрежное, лазурное, всегда спокойное и теплое море; бесконечно высокие горы, темные у подножия и ослепительно-белые на вершинах; тихая, ласковая речка, с темно-зеленым омутом, истыканным точками желтых кувшинок и белых лилий.

      Проснулся он от острой рези в правом боку. Громко охнув, Круглов распахнул глаза. Инстинктивно схватился рукой за бок в районе аппендицита и тут же скривился от нового приступа. Боль не была постоянной. Она приходила острыми, длинными уколами, будто кто-то невидимый протыкал ему кожу неимоверно толстой и тупой медицинской иглой и медленно вводил ее внутрь.

      Адский огонь поселился в нем, и он чувствовал, как острые огненные языки лижут его изнутри.

      Чтобы унять разгулявшуюся боль, Круглов со спины неловко перевернулся на левый бок. Глубоко задышал, шумно втягивая в себя воздух. Его широкие ноздри раздувались, как кузнечные меха. На глаза навернулись слезы. «Что это, печень? – лихорадочно соображал Круглов. – Нет, печень расположена выше. Должно быть, аппендицит. Но с чего он вдруг разнылся?!» На ум вновь пришел незнакомец и их дурацкий разговор. Теперь Круглов был более чем уверен, что его плохое самочувствие каким-то образом связано с таинственным незнакомцем. Но каким? Пока Круглов не мог найти ответа на этот вопрос, как ни старался. Единственное, что ему оставалось – терпеливо ожидать очередного звонка и болезненно корчиться под влажной от пота простыней.

      Теперь он ждал звонка больше всего на свете. Может быть, в звонке и заключалось спасение?

      Незнакомец позвонил в полшестого вечера. Круглов едва не заорал от радости и облегчения. Невзирая на боль, он неловко перекатился по кровати и судорожно схватил трубку.

      – Это снова я, – знакомо прошелестел из динамика механический голос. – Как самочувствие?

      – Мерзавец, что ты со мной сделал?! – белея от злости, прорычал в трубку