Умрут не все. Айгуль Малахова

концу августа, когда наставала грустная пора прощаться с подругами и друзьями, мы становились похожими на чертенят: загоревшие до шоколадного цвета, с обесцвеченными хулиганским солнцем волосами. Я возвращалась в город, шла в школу и пару недель сильно грустила по летним беспечным дням, которые всегда пролетали незаметно. Потом учёба и школьные дела, общение с городскими подругами затягивали в привычный суетливый круговорот, но иногда в памяти нет-нет, да и всплывал кусочек ушедшего лета, неизменно вызывая улыбку с лёгкой грустинкой. Потому что каждое лето было неповторимым, особенным, каждый прожитый в деревне день был наполнен своим особым смыслом, и в этом было счастье.

      Шли годы, я взрослела. Всё реже хотелось приезжать в деревню, стали больше привлекать лагеря для отдыха или просто каникулы в городе. Мне надолго запомнился один случай, который произошёл, когда мне исполнилось тринадцать лет.

      В лагерь мне не хотелось, да и в деревню тоже. Мы с подругами Ларисой и Ирмой все дни проводили вместе: учились краситься, бродили по интернет-пространству и магазинам в поисках красивой одежды, а вечерами собирались в парке неподалёку от моего дома.

      У нас была своя компания: три мальчика, Олег, Тагир и Рустам, три девочки: Ирма, Лариса и я. С девочками мы учились в одном классе, а мальчики были старше нас на пару лет. Мы дружили и уже потихоньку начинали разделяться на симпатизирующие друг другу пары. Мне нравился не темненький Рустам, или шатен Тагир, а рыжий выдумщик Олег. Впрочем, лишь до тех пор, пока в наш класс не пришёл новенький – Саша Вавилов.

      Понятно было моё возмущение, когда меня бесцеремонно выдернули из намечающейся подростковой влюблённости и отправили в деревню к олэсяй? Предлог был донельзя банален: хватит валяться дома, помоги немного бабушке. Я злилась, но истинную причину своего нежелания ехать в деревню не выдала бы даже под страхом смертной казни и поэтому пришлось мужественно прикрыть сердце на замок. Отправиться к олэсяй. Там я постоянно ныла и капризничала, показывала характер и дулась. Бабушка не обижалась, лишь улыбалась, глядя, на меня своими голубыми, как ясное небо, глазами.

      – Ильвира, пойдём-ка завтра с утра в лес, сейчас сезон твоих любимых ягод, – сказала она.

      Бабушка всегда называла меня именно так, на деревенский манер: нарочито игнорируя букву «Э», подставляя вместо неё «И», с ударением на последнюю гласную: ИльвирА. Я давно привыкла к этому.

      Вопреки обыкновению, я не сказала: "Не хочу!". Лесные ягоды я любила, хотя собирать их оказалось непросто.

      На следующий день мы оделись так, чтобы не было оголенных участков тела (дабы не обгореть на солнце), натянули панамки и отправились по дороге в сторону гор. Знакома ли вам жадность собирателя ягод? Ощущение ломоты в пояснице от бесконечных наклонов, мысленное обещание "Всё, последняя банка", а затем "Ну, ещё одна и хватит", а потом… Ещё одна полная семисотграммовая банка. С лёгким шуршанием сыпались в десятилитровое ведро дразнящие алые ягоды. Ещё одна! Я уже не могла нагибаться, каждый наклон