Счастье в мгновении. Часть 3. Анна Д. Фурсова

лирой. Бесконечность не кажется пустотой, когда нам есть, с кем разделить её. И, ощущая истинное значение жизни, мы все стремимся к звезде…

      Питер находит взгляд Ритчелл, я – Джексона и под ностальгические композиции прошлых лет мы доезжаем до места.

      И вот мы снова в Мадриде, в городе, в котором мне предстоит разобраться с тремя персонами – мамой, Даниэлем, Беллой, и доходчиво им объяснить, что мы с Джексоном вместе и так будет до конца – ибо каждое биение моего сердца наполнено им.

* * *

      Джексон

      С шутовским поклоном и на редкость прекрасно сложенным настроением, с устаканивающимся незыблемым ощущением, что все внутри разложено по полочкам, я провожаю гостей в свои обители – коттедж, построенный в захолустье, до которого добираться как до другой страны. Настолько я желал уединения (на подсознательном уровне), что непреднамеренно позволил себе совершить покупку дома в самом отдаленном месте от людей. А где-то там в глубине-глубине своего сердца я уповал над тем, что в этом единственном уголке, где нечасто проезжают машины, мы вдвоем с Миланой будем проводить часы, чтобы восполнить все упущенные годы, проведенные порознь друг от друга. И когда всё так завертелось, закружилось в перевороте то одного, то другого события, этот дом уже не стал тем местом, каким я его себе представлял – никому не знакомым, кроме нас двоих.

      Встречи, конференции, нескончаемая работа, личная жизнь, условно называемая лишь таковой, репортеры, поджидающие тебя то с одного угла, то с другого, куда бы ты ни ступил и где бы ты не появился… – порой я прихожу к мысли, что им нужен я, не как человек, а как видимый ими образ генерального директора, который под их упорством с оказанием психологического давления, скажет то, что принесет им славу, а мне – позор. Эти годы, что я полностью провел в работе, я частенько забывал, что я живу и что у меня есть обычные физиологические потребности – в заботе, в домашнем тепле, в поддержке.

      Учеба, основанная на самостоятельном обучении, – заслуга отца, который имеет в своем кругу соответствующие связи и не по моей воли и не по моему желанию на договорных условиях сделал так, чтобы я получил диплом, при этом редко появляясь в университете.

      Занеся с Питером все чемоданы, в том числе несколько больших пакетов «майка» с едой, купленных нами по пути, я предупреждаю дам, разбирающих сумки на кухне, где расцветает завал немытой посуды, кучи разбросанных вещей:

      – В какой-то мере я не был подготовлен к торжеству. И прошу не учитывать собравшуюся пыль и бардак.

      Ритчелл – еще тот перфекционист, для нее все должно быть прибрано, убрано, без единой пылинки. «Питер как-то рассказывал, как она относится к порядку в доме. Сдвинет он на сантиметр штору, чтобы открыть окно – она негодует и ворчит». Милана, кажется, на один процент проще реагирует на беспорядок.

      Чувствую, Питер не смолчит.

      – Джексон, бардак – это не самое подходящее слово к… – саркастично выражается он, с кривой физиономией лицезря на меня, потом на свою невесту.

      Милана мотает головой и смеется:

      – Джексон, зародил