Манускрипт Джентиле. Мария Александровна Анисова

забыл, что оставил Тиля ждать здесь.

      – Зачем ты сам? Давай подсоблю, – подошёл к нему Тиль и протянул руки к кожаному мешку.

      – Да. Прости, я задумался.

      – Голову напекло? Или чего стряслось?

      Отложив мешок, Альберт присел на матрас. Тиль опустился на пол рядом с ним.

      – Помнишь, ты рассказывал, как вчера вечером видел корабль в порту? На нём приплыл гонец от папы. Только теперь он не к императору спешил, а к монахам всех орденов, что обосновались здесь, и даже к жителям города. Он передал жёсткое требование прервать всякие отношения с Фридрихом и немедленно прекратить оказывать ему любую помощь и поддержку.

      – И мы теперь плывём домой? – с надеждой и тревогой спросил оруженосец.

      – Нет. Мы уходим вглубь святых земель. Направляемся к Иерусалиму.

      – Беда, – сообразил Тиль, – Выходит, мы даже не сможем запасти воды и еды впрок? И как мы будем драться, если все наши теперь против нас?

      – Мне кажется, у Фридриха есть какой-то план. Он молчит, но его поведение не оставляет сомнений: император ведёт нас на Иерусалим так, словно возьмёт его без боя, так, словно он уже ему принадлежит. Фридрих не глуп, он понимает, что с такой армией без существенной поддержки не выиграет ни одной битвы.

      – Мы что, все помрём, Альберт? – Тиль мало что понял, но слова и изменившийся, напряжённый тон рыцаря напугали его.

      – Конечно, умрём. Однажды. Человек смертен, этот порок послан ему в наказание за то, что он вкусил плод с Древа познания.

      – Помню, – оруженосец прервал тираду о Боге сразу, пока она не успела перерасти в очередную лекцию, – Только вот что он такого узнал?

      – Кто?

      – Ну, Адам. Что он такого узнал, что Бог решил его наказать?

      Альберт задумался. Он ещё никогда не рассматривал этот вопрос в подобной плоскости, полностью погружаясь в абстракцию метафор.

      – Я… пока не знаю, как тебе ответить. Нужно подумать.

      – Понятно. Выходит, узнал важную вещь и тут же забыл. Очень по-человечески! У меня тоже так бывает: вот, например, скажет мне торговка, мол, золотой должен за копчёного гуся, занеси до заката. А у меня уже через час справься – не помню такого!

      – И как много золотых ты забывал возвращать? – серьёзно спросил Альберт.

      – Не знаю… – уклончиво ответил Тиль, загибая пальцы. Считать он не умел, но видел, что другие делают так, когда речь заходит о числах, – Может, пять-десять.

      Рыцарь с подозрением посмотрел на него. Оруженосец смутился.

      – Ладно, может, два раза по десять… Но точно не больше пяти раз, клянусь! Не есть мне больше копчёного гуся, если вру!

      – Вот, возьми, – Альберт протянул ему мешочек с золотом; внутри угадывалось как раз не меньше названной суммы, – Немедленно иди на улицу и раздай это беднякам. И постарайся в этот раз не быть таким забывчивым. Может быть, это поможет искупить тебе грехи алчности и чревоугодия.

      – А как же…

      – Я