Охота на некроманта. Саша Молох

покрышками, остатками похмелья в башке и отвратным настроением работать в одиночку не стоило. И будь сегодня в напарниках кто другой – Егор бы дождался. Наорал бы за опоздание, однако дождался. Но человек предполагал, а бог располагал: дежурный, как обычно, впаял ему в пару Рому. Друзья же – не разлей вода. Напарнички!

      Егор еще раз сплюнул горькую слюну, резко выдохнул и открыл верхнюю покрышку.

      Клиент откликнулся мгновенно – заорал как неисправное радио, да так, что Егор схватился за виски: почти уснувшая головная боль разом воскресла и засверлила затылок.

      – Кто тут? – надрывался клиент, и ему вторило басовитое гудящее эхо – словно пчелиный улей азбуку учил. – Почему ничего не вижу? Ты где, падла? Я тебя щас достану, гнида. Щас-с-с глаза протру и достану. Почему ж так темно-то! Слышишь меня, урод…

      Клиент ревел белугой, не давая вставить ни звука, и Егор решил переждать – должен же этот блатной рано или поздно выдохнуться?

      Странное эхо перестало делиться на звуки, менять тональность и превратилось в монотонное мычание. Егор с таким раньше не сталкивался, но у клиентов бывали особенности. В прошлом месяце свежего самоубийцу не смогли поднять даже силами всего отдела – покойник фонил, звенел, как комар, но не вышло. А недавно в морге ЧП случилось: дед-ветеран, от инфаркта померший, сам пошел во вторую форму выворачиваться – оказывается, там диагноз с психиатрией был, и вторая личность решила, что его глава собеса отравила, чтоб квартиру отнять.

      Этот вот, уголовник, дополнительно фонил, как трансформатор. Лучше бы вообще только гудел, а не орал – цены б ему не было.

      Клиент в голове завопил особенно пронзительно, и Егор сильнее прижал руки к вискам. Что-то щелкнуло, и с запястья исчезла привычная тяжесть японских часов. Батя подарил их на совершеннолетие, и они жутко раздражали всю семью ежечасным тонким писком.

      Вслед за щелчком раздался треск и звон – пронзительный и режущий. Тяжелые часы, падая, угодили точно в центр рабочей раскладки и ударили по краю верхней покрышки. От толстой, в пять сантиметров, глиняной печати отломилась разом треть. Егор успел подумать, что нормальная покрышка такое бы точно выдержала, а значит, это он сам облажался, когда лепил. Шемякин недоделанный.

      Голос клиента стал нестерпимо громким, а потом резко оборвался, точно его ножом обрезало, и Егор осознал: пять минут назад день был еще не таким дерьмовым. А вот сейчас наступил полный звездец. Счет шел на секунды. Куртку натянуть он уже не успевал – схватил только автомат и передернул затвор.

      Вовремя.

      Временный крест подлетел вверх, словно его пнули снизу, врезался в березу и рассыпался щепой. Впрочем, его и пнули. Хорошей такой лапой, толщиной с две человеческих ноги. Времени определять, передней или задней, у Егора не осталось – мертвец показался целиком.

      Скорость выворота была безумной, видимо, сказалось хреновое настроение клиента и жара. Встал, зараза, как по учебнику, будто рядом топтался наблюдатель от книги рекордов Гиннесса и фиксировал время.

      Третья