Клуб самоубийц. Сергей Оксанин

царей и императоров древности (интересно, куда ведет эта закрытая широкая дверь) и направился в конец коридора, где угадывались знакомые лица. Ван Гог, Джек Лондон, Фридрих Крупп, Чарльз Ротшильд, дальше – Хемингуэй, а здесь – фотография: обритая голова, здоровенный лбище.

      – Ма-я-ков-ски, – по слогам прочитал Пе́трович и повернулся к Оле-Лукойе.

      – Это – один русский поэт. Не очень у нас известный, но – председатель настаивал.

      А за фотографией Хемингуэя висела пустая рамка. Аудитор опять обернулся к секретарю.

      – А это – часть нашей терапии. Ее предложил массовик, он циник (за это мы его держим), он проводит членов клуба по этому коридору с насмешками, вот он и предложил повесить пустую рамку, чтобы на ваш вопрос вы услышали ответ: может, это будет ваша фотография, но только вначале надо выбросить всю дурь из головы, покинуть клуб, сделать в жизни что-нибудь значительное, стать знаменитым и только потом – вернуться сюда. Председатель одобрил эту идею. И знаете, многие из наших членов, тех, кто расторгает договор (да-да, у нас никакого принуждения), говорят, что на них этот довод подействовал.

      – А права на имущество, – наконец Пе́трович начал работать, – они восстанавливаются с расторжением договора?

      – Конечно, – широко развел руки Оле-Лукойе. – Только мы (как правильней это сказать, ну вы увидите в документах, поскольку накладные расходы на содержание клуба в расчете на одного его члена посчитать достаточно непросто: кто-то участвует в наших мероприятиях больше, кто-то меньше) поэтому при расторжении договора взыскиваем сумму, равную вступительному взносу.

      – А о каких мероприятиях, – азарт продолжал захватывать, – идет речь?

      – Вечерние аперитивы, постановка спектаклей. Посещение увеселительных заведений, театров, варьете. Это основная работа массовика. Поездки в горы. Там уже подключается и психиатр.

      Собеседники повернули за последний угол. Опять репродукции. Но теперь – одни итальянцы.

      – А здесь, – секретарь окинул коридор руками, – собраны репродукции самых известных произведений на религиозную тему. Наш приход очень одобряет эту галерею.

      – Я вижу. – Пе́трович подошел к «Мадонне» Рафаэля. Интересно, что рассказывает здесь их массовик? Скабрезные анекдоты про Форнарину? Вопрос почти сорвался с языка, но аудитор удержался и вместо этого спросил:

      – А что психиатр делает в горах?

      – Вы это увидите в отчетах о поездках. Билеты на прыжки со скалы.

      – Зачем?

      – Игра со смертью. Это часть его метода. Но его метод, он точно не имеет отношения к вашему заданию.

      – Хорошо, – аудитор согласно кивнул головой, – а если мне в документах покажется какая-то его деятельность, скажем, не совсем уставной, смогу ли я задать психиатру уточняющие вопросы? Или тому же массовику? Походы в варьете, они же бывают разные.

      С лица секретаря сошел флер учтивости.

      – У нас не принято друг друга лишний раз беспокоить. Если у вас возникнут вопросы, то на них