Ещё более Дикий Запад. Карина Демина

с видом растерянным.

      И выругалась.

      – Извините, – буркнула она, смахивая пот с бледного лба. – Привидится же…

      И осеклась.

      Поискала взглядом Эдди, который сидел тут же, и сказала:

      – Надо поговорить. Если это не бред, то все куда как… интересней.

      – Не бред, – поспешил заверить Орвуд, явно приободрившийся. – Возьмите, леди, вы, наверное, проголодались.

      И протянул плитку шоколада.

      Засранец! Чарльз спрятал руки за спину, ибо желание дать Орвуду в морду, совершенно неестественное для графа, скорее уж приличное для среднего жителя Запада, окончательно сформировалось и даже окрепло.

      – Еще как, – Милисента отказываться не стала. – Шпашибо.

      Шоколад она не ломала, откусывала так, едва развернув.

      – Женщина, – с неким умилением прогудел Разбиватель Голов. – Женщине надо кушать. Сильной будет. Слабая женщина сильных детей не родит.

      И вздохнул горестно.

      А Чарльзу стало совестно. Даже орк дикий понимает, что женщин кормить надо, а он, Чарльз, не удосужился хотя бы шоколадку припрятать.

      – В общем… – Милисента облизала губы. – Тут такое… сложное дело…

      Она вздохнула.

      Поднялась, потянулась и едва не грохнулась. Благо Чарльз успел подхватить вовремя.

      – З-затекли, з-заразы, – просипела Милисента, запихивая в рот остатки шоколадки. – С-сейчас пройдет.

      – Бывает. Когда душа покидает тело, то процессы в нем замедляются, – наставительно заметил Орвуд. – И после возвращения часто случается так, что тело реагирует несколько… непривычным образом.

      – Это каким? – Милисента вцепилась в руки Чарльза, но отталкивать их не спешила.

      – Скажем, иногда может кружиться голова. Нормальна слабость. И даже сильная слабость. В редких случаях бывает, что отказывает сердце…

      Как-то перечень не внушал доверия.

      – Но это скорее исключение. И… долго находиться там опасно. – Орвуд глядел прямо. – Есть теория, что после определенного порога, так сказать грани, организм начинает разрушаться. И первой страдает именно нервная система. Моя сестра…

      Он осекся.

      – Продолжай уже, – велел Эдди и убедительности ради положил руку ему на плечо.

      – Она зашла слишком далеко. А когда вернулась… ее парализовало.

      – Твою ж… – Милисента добавила пару слов, и Чарльз согласился, что все именно так, лучше и не скажешь.

      Эдди же нахмурился, и ладонь его на плече некроманта несколько потяжелела. Во всяком случае плечо это опустилось, а другое поднялось.

      – Это скорее исключение. Она… она сама желала заглянуть за грань. Искала… неважно, главное, что у нее были возможности вернуться. Ее сопровождали. Звали. Просили. А она решила, что знает лучше.

      – И что теперь?

      – Теперь? Некоторые функции удалось восстановить. Она способна сидеть. И говорить, пусть с трудом, но все же. А в остальном… увы. Поэтому просто не задерживайтесь.

      – Он тоже сказал, что пора.

      Милли оперлась на руки и теперь стояла сама, пусть и прислонившись к Чарльзу. И стоять