Граф Таррагона. Виктор Васильевич Бушмин

здесь… – слева от него раздался голос принцессы. – Иди же сюда, увалень…

      Он повернулся на ее голос и разглядел смутный абрис фигуры девушки, полулежащей на постели под высоким балдахином. Она встала и шагнула ему навстречу. Их руки соприкоснулись – Филиппу даже показалось, как по кончикам его пальцев пробежали колкие удары, похожие на уколы множества малюсеньких игл.

      – Констанс, я прошу тебя, – он снова попытался образумить и себя, и принцессу, – может быть, нам стоит все-таки пойти завтра к королю?..

      – Глупый мой… – с нежностью ответила она, прижалась к его груди и, привстав на цыпочки, нежно коснулась своими жаркими губами его губ.

      Голова Филиппа закружилась, он ответил за ее нежный поцелуй со всей страстью и силой, увлекая ее на постель…

      Они совершенно потеряли головы, устремившись навстречу своим чувствам. Искренность, нежность и страсть, дико перемешавшись, захватили их и понесли по волнам блаженства и наслаждения, заставив забыть обо всем на свете.

      Для Филиппа и Констанс в эти часы не существовало ничего, кроме них самих. Жизнь с ее проблемами, опасностями и трудностями перестала существовать, превратившись в эфемерную и маловажную небылицу. Их горячие тела сплетались в удивительном по красоте, чувственности и страсти узоре и неслись по волнам блаженства…

      Филипп лежал и молча смотрел в окно спальни. Ущербный месяц своим ярким, словно жидкое серебро, светом заливал деревья, росшие в королевском саду, и окрашивал ночной мир невероятными красками небытия. Констанс прижалась к его плечу и мирно дремала, удобно устроившись рядом с ним.

      – Который сейчас час?.. – вслух спросил он самого себя.

      Принцесса открыла глаза, потянулась к нему с поцелуем, нежно обожгла его губы зовом любви и ответила:

      – Уже больше трех ночи, наверное…

      Он привстал на локтях и с ужасом посмотрел на нее:

      – Как?! Так поздно?!..

      Констанс мило улыбнулась, потянулась своим телом, демонстрируя ему все изгибы своей молодой и роскошной фигуры:

      – Даже больше… – она снова попыталась прижаться к нему. – Ой! Вон и небо начинает медленно розоветь на востоке…

      Филипп бросился к окну и обомлел! Начиналась заря нового дня. Двор медленно наполнялся просыпающимися слугами, жизнь снова медленно вкатывалась в привычное русло.

      Он стал быстро одеваться, на ходу хватая свои вещи, разбросанные по всей комнате в самой замысловатой последовательности. Констанс обиженно надула губки и произнесла:

      – Милый, не надо так спешить и пугаться… – она перехватила растерянный взгляд рыцаря, спустила ножки с кровати и прибавила. – Утром же пойдем к моему батюшке, упадем в ноги и станем молить его дать нам благословение.

      Филипп посмотрел на нее – такую очаровательную, красивую и наивную, на большое кровавое пятно, расползшееся по простыне – след их горячей и бурной ночи, вздохнул, грустно улыбнулся и ответил:

      – Меня