Золотая медаль или детство. Как один отец тренировал дочь к Олимпиаде. Юна Трейстер

для себя? Вы поднимаетесь на второй этаж школы с одышкой, а походка настолько тяжёлая, что моя бабушка, которой семьдесят шесть, выглядит моложе вас. Может, я ничего и не добьюсь в этой жизни, но я точно не доведу себя до такого состояния!

      Выгонять из класса меня не пришлось, я вышла сама. Вслед неслось, что она уважаемый учитель химии, а мне бы не помешало ремня и приличных манер. Да, последнее слово осталось за мной. Но потрясение от «пророчества» не проходило.

      В тёмном коридоре папа стоял молча. На его лице отражались разные эмоции, он поджимал губы, прищуривал глаза, сжимал по очереди кулаки, отворачивал голову, но дышал ровно. Я добавила:

      – В общем, тебя к директору вызывают завтра, – и собралась уже возвращаться обратно к свету, как он сказал неожиданное:

      – Значит, так. В выходные мы кое-куда поедем, не планируй ничего.

      В темноте я плохо его видела, различала лишь силуэт, но могу поспорить, что его лицо было багровым от злости.

      Учительница химии не стеснялась в выражениях. Я, мой отец и она следующим утром сидели за директорским столом.

      – Она мне хамила, обозвала меня толстухой, покинула урок без разрешения. Я требую извинений в присутствии всего класса, немедленно!

      Я сидела в кресле и считала узоры на занавеске. Потом принялась рассматривать трещины на стене: они были глубокие, длинные. Школе давно пора было записаться к косметологу, иначе последствия будут необратимы. Но тут мои мысли прервал отец:

      – Юна, Наталья Михайловна правду говорит? Так всё и было?

      – Вроде да, не помню, это давно было, – улыбнулась я. – Если вы хотите, чтобы я извинилась, я извинюсь – за то, что повторила ваши слова про «старую и больную», но за большее извиняться не буду. Я не согласна с вашим мнением. Я не считаю, что учитель химии может разбираться в спортивной карьере своего ученика и тем более прогнозировать его дальнейшую судьбу. И он категорически не может и не имеет морального права навязывать своё мнение об ученике окружающим, тем более перед всем классом, – я выдохнула и мельком взглянула на отца, тот мне подмигнул.

      – Наталья Михайловна, будем собирать класс для извинений? – спросил директор, поворачиваясь к ней.

      – Я ничего нового от неё не услышу, мне не нужны такие извинения! – она медленно вышла из кабинета, явно не удовлетворённая встречей.

      Директор посмотрел в окно, покрутил карандаш в руках и, набрав в лёгкие воздуха, обратился ко мне:

      – Юна, нам нужны такие ученики, как ты, но нам нужны и такие учителя, как она, я не принимаю ничью сторону в этой ситуации. И очень буду рад, если вы разрешите этот конфликт сами, – этим встреча и закончилась.

      Отец ждал меня на улице, вертя в руках ключи от машины. Я вышла из школы и остановилась перед ним.

      – С этой частью ты справилась, посмотрим, справишься ли завтра с остальным. Мы заедем в одно место, куда – не скажу, только намекну: завтра ты должна