Колдун с Неглинки. Саша Степанова

й:

      Я не хочу ждать тебя здесь, плыть за тобой.

      Я не хочу море делить и небеса.

      Вот тебе ключ, вот тебе –  свет, дальше –  ты сам.

      В этом и соль, в этом и путь –  твой от меня.

      Я не хочу ждать тебя, звать и прогонять.

      Вот тебе меч, лира, корабль, ветер в пути.

      Дальше –  ты сам мне расскажи, что впереди.

      Страшно же всем, только один скажет –  свети.

      Посеял соль –  так пожинай море в груди.

      Благословлю небо дождем вслед кораблю.

      Если герой… Так докажи.

      Я посмотрю.

Ольга Лишина

      Часть I. Темный лес. Видное, 2017 год

      Глава 1. Тень-тень

      Рассказать о таком, не опасаясь, что тебя назовут психом, можно было только Алисе: она поверит. И доказательство – вот оно. Мирон глянул на левую кисть, перевязанную бинтом, и крутанулся в компьютерном кресле. Ладонь жгло. Порез неглубокий, но на сгибе заживать все равно будет долго.

      «Наш ты. Шорный».

      – Шорный, – пробормотал Мирон, рассматривая темный монитор. – Бред…

      Алиса была в Cети. Мирон напечатал одним пальцем: «Ты дома?»

      Она ответила сразу: «Да. Учу».

      «Ща приду».

      Мирон спустился на первый этаж. В дверях столкнулся с мамой и спрятал руку за спину: объяснять все равно придется, но ничего убедительного в голову пока не пришло.

      – К Алисе? – сразу догадалась мама. – В школе не наобщались?

      – Угу, – сказал он, обуваясь.

      – Ужинать приходите!

      Алиса жила в том же доме, за стенкой. Двухэтажные таунхаусы на улице Школьной вмещали четыре семьи: каждая квартира с отдельным входом, парковкой и небольшим участком на заднем дворе. Отец Алисы дядя Толя говорил, что эти дома строили пленные немцы. Какие пленные немцы в пятидесятых? Вроде все это понимали, но байка продолжала существовать.

      Мирон прошел под окнами через палисадник и нырнул в Алисину прихожую. Кондиционер работал на обогрев – после уличной сырости здесь было блаженно тепло.

      – Я тут! – донеслось из гостиной.

      Мирон пошел на голос и, оказавшись в комнате, с размаху уселся на диван. Алиса лежала с влажным полотенцем на лбу. Из-под раскрытых книг и тетрадок виднелись ее длинные ноги.

      – Что с рукой?

      – На меня бабка напала, – угрюмо признался Мирон. Алиса поднялась так резко, что учебники посыпались на пол. – Бабка с ножом.

      – Что-о? – По крайней мере, она взбодрилась. – Отдельнов, мы не виделись всего два часа, когда ты успел?..

      – Короче… – начал он и снова уставился на левую ладонь.

      Два часа назад они вышли из школы, но учить Мирон сегодня не собирался: надоело. Родители и так достали: «Не катайся в Москву, сиди дома, готовься». Значит, туда он и поедет. С этой мыслью Мирон догреб до платформы Расторгуево. Вернее, почти догреб: мимо остановки шла она. Бабка. Обычная, сумку тащила. Там еще мужик стоял и женщина с маленькой девочкой. Бабка на них посмотрела – и к Мирону: внучок-внучок, тут недалеко, подсоби донести.

      – А ты что? – выдохнула Алиса.

      – Ну, все стоят, ждут, помогу или нет. Взял я у нее эту сумку…

      Бабка даже в лице переменилась – видимо, желающие находились редко. Сумка оказалась неподъемной, как будто внутри были блины от штанги. Мирон виду не подал – потел, но старался шагать бодро. Оказалось, она живет на Советской – ничего себе «недалеко», быстрее было доехать на автобусе. Зашли в подъезд девятиэтажки, и вовремя: еще немного – и Мирон хлопнулся бы в обморок от усталости, голова уже кружилась страшно. Решил дождаться лифта и сбежать. Бабка стоит, кнопку жмет – а лифт не едет.

      – Засада, – посочувствовала Алиса. – И ей, конечно, на девятый.

      – Точно. Ей на девятый, лифт сломался, и тут я понимаю, что мне финиш. Не надо было в седьмом классе секцию бросать и сутками в комп тупить.

      Бабка, разумеется, поохала, боженьку вспомнила и вдруг схватила Мирона за руку – эту самую, левую. Знаю, говорит, потешку одну – и прямо в глаза уставилась. Мирон подумал, что через бабкины зрачки кто-то за ним подглядывает, и ему стало холодно. А она палец скрючила и давай по ладони корябать: «Тень-тень-потетень, вышел мертвый за плетень, сел покойник под плетень, похвалялся целый день…» Мирон успел подумать, что слова неправильные, но она уже отпустила, кажется подмигнула даже: «Наш ты, шорный. Камушки сдюжил – выходит, наш».

      Тут подошел какой-то мужик, тоже нажал на кнопку – и лифт приехал. Мирон поставил сумку внутрь, пропустил бабку, а когда двери начали закрываться, неожиданно для себя протиснулся между ними.

      – Зачем?

      Мирон