По велению Чингисхана. Том 2. Книга третья. Николай Лугинов

менять свои решения, то люди перестанут в него верить.

      – Пусть так. Но слишком дорогой ценой заплатил отец и все найманы за это решение. Если б ты настаивал, я уверен, отец понял бы и послушал тебя. Тогда, возможно, не случилось бы столь страшной беды. – Кучулук, во власти вспыхнувшей досады, стукнул себя по колену.

      – Задним числом мы все умны. Я сам не раз думал об этом и жалел. Хотя уверен в другом: до той поры при Тайан-Хане найманы не знали поражений, и он решил, что ему нет равных на всем свете, И никто, никакие доводы, никакая сила не заставили бы его изменить свое решение.

      – Неужели мой отец Тайан-Хан был так самолюбив, что не стал бы слушать тебя, самого лучшего своего полководца, которому действительно не было равных? – Теперь в голосе Кучулука послышались грозные нотки.

      – Никогда не имей привычку судить о прошлом с высоты сегодняшнего дня! – поднял голову Кехсэй Сабарах.

      – Высотою сегодняшнего дня ты называешь черные дни, когда мы находимся в крайней нужде, вынуждены просить милостыню у чужих людей, пряча глаза от стыда?! – Кучулук смотрел в упор на своего старого советника.

      – И тем не менее это так. Высота или ничтожность времени никогда не определяется ни богатством, ни счастьем. Ты на две головы стоишь выше своего отца.

      – Каким это образом я, превратившийся в нищего, могу стоять над временами моего отца, прославившего найманов?! – Кучулук пожал плечами, широко раскинув руки. – Я, все войско которого состоит из трех нукеров, тогда как мой отец имел свыше двух сотен мегенов?! Все мое богатство вмещается в две сумы, а у отца были табуны, золото, у него было невиданное Ханство!

      – Ты еще имеешь выжившего из ума советника, нерасторопного, туповатого джасабыла…

      – Да ты смеешься надо мной, старик?! – гневно воздел руки Кучулук. – Как смеешь ты потешаться над Ханом?!

      – Вот теперь я узнаю потомка Тайан-Хана. А ты еще хочешь, чтобы с таким нравом он стал слушать меня, своего подчиненного. Тайан-Хан не стал бы менять своего решения, потому что никто из нас тогда и представить не мог, что монголы, еще недавно маленькое, жалкое племя, могут в считанные годы сделаться сильными и опасными! Никто не мог представить в полной мере то, что сегодня понятно каждому: воинское величие вождя монголов Чингисхана! И это первое, что делает тебя выше твоего отца: наш опыт. А второе… Как ты думаешь, что второе?

      – Ну, говори уж, не тяни душу!

      – То, что ты рано познал нужду, лишения.

      – Ты полагаешь, это возвышает Хана?!

      – Ты знаешь, что такое беда целого народа! А твой отец даже предположить тогда не мог. Тайан-Хан, подражая сарацинским Султанам, считал себя «земным отражением Господа Бога», а потому до глубины души истово верил, что Бог должен вызволить его из любой беды. Он и поплатился за грех гордыни, который не водился за нашими древними предками. Расплата легла и на твои плечи. Теперь дело в тебе: ты встанешь выше на три головы, если сделаешь выводы.

      – Выводы я делаю! – с горечью воскликнул Кучулук. – Только что толку?!