По велению Чингисхана. Том 1. Книги первая и вторая. Николай Лугинов

ты и впрямь такой или прикидываешься? Страшная война на подходе, а тебе все хаханьки!.. Ну, скажи, зачем ты выскочил вперед других в разговоре с Мухулаем?..

      – Я и сам не понимаю, сказал, а потом думаю: чего это я ляпнул?

      – Аргас, сделай его сюн алгымчой – охранной сотней, – встрял в разговор Усун. – Потрясет свое толстое пузо день и ночь в седле, может, поумнеет!..

      Усун подтянул потуже подпругу и поскакал в сторону своего стана. Аргасу и Мадаю было по пути. Они помчались рысью по безбрежной заснеженной степи. Солнце уже садилось за край земли, но еще лило свой вечерний тихий свет, рассыпаясь искорками в каждом хрусталике талого снега.

      – Чох, чох!.. – припустил галопом коня Мадай и, оглядываясь и посмеиваясь, высоко взмахивая плетью, стал уходить вперед.

      Аргас вздохнул было, придерживая рванувшегося вслед коня, не желая участвовать в детских шалостях старого друга, но тотчас взыграло, застучало в нежданном мальчишечьем азарте сердце, пятки сами шлепнули скакуна по бокам, взметнулась плеть, и с гиканьем, припав к гриве, он понесся, полетел, словно выпущенная из тугого лука стрела.

      – Чох!.. – кричал в небеса Мадай, которому склониться вперед мешал живот, и он скакал, как бы отвалившись назад. Но при этом ему удавалось быть ловким и держаться крепко в седле.

      – У-ра-а!.. – поравнялся с ним Аргас.

      – Ура! – поддержал его воинственный клич Мадай. Так, бок о бок, их кони взбежали на пригорок. Но на самой вершине конь Аргаса резко пошел вперед…

      – Подожди, догор, сдаюсь! – взмолился Мадай.

      Аргас проскакал по дуге и, останавливаясь, вздыбил коня – ну, чисто юнец! Вздыбил коня и Мадай, показывая, что он хоть и поотстал, но удали пока еще хватает!.. Смеясь, друзья съехались, дальше им было в разные стороны.

      – Ну что, догор, может, все-таки завернешь ко мне, – в глазах улыбающегося Мадая появилась печаль, – а то и впрямь, удастся ли нам еще посидеть спокойно за чаркой араки, потолковать…

* * *

      Возле сурта старых воинов-охотников встретили два сына Мадая, приняли поводья.

      – Дай бог нашим детям такой жизни, какую прожили мы… – сказал в умилении Мадай.

      – Мы жили, вечно защищаясь, жили в страхе. Мы не развязали ни одной войны.

      – Разве это плохо?..

      – Это было бы хорошо, если бы мы сейчас были сильнее найманов. Наших детей может ждать иная слава!..

      – Дай-то бог, дай-то бог…

      Парни даже не вошли в юрту. Пока друзья усаживались, очень молодая и красивая женщина поставила перед ними кожаную чашу с сушеными молочными пенками и белые глиняные пиалы, доставшиеся Мадаю после битвы. Женщину можно было принять за дочь или невестку Мадая, но по тому, как тот оскалил в масленой улыбке свои лошадиные редкие зубы, стало ясно, что это его младшая жена. «Он и пригласил для этого, – подумал Аргас, – чтобы погордиться молодухой…»

      – Ты суровый человек, Аргас, – заговорил Мадай, подливая другу чай, – а мне, если честно, всю жизнь больше нравилось спать со своими женами и кочевать со скотом…

      Щемящей