Сдайся мне. Валерия Иванова

хмурится, не понимает, о чем я.

      – Политика и это все? Разве у нас мало денег? Бизнес плохо идет? Почему ты не можешь остановиться?

      Сколько раз я сама себе задавала этот вопрос. Когда жизнью наслаждаться-то?

      – Потому что я акула, если остановлюсь – сдохну. Как тебе Эдем?

      Я вспомнила своего “жениха”. Я его не знаю, чтобы судить, но на вид нормальный парень.

      – Я не хочу за него замуж. Я учиться хочу и жить нормальной жизнью. Встречаться с друзьями, веселиться.

      – Мы уже обсуждали это.

      – Нет, ты приказал, мы ничего не обсуждали, – говорю и смотрю на Зарину.

      Она молчит, как всегда. Никогда не видела, чтобы она открыто шла против воли отца.

      – Ты Абрамова и должна делать все для семьи.

      – А стану Умаровой и тогда прощай, семья?

      – Не передергивай.

      – А ты не заставляй меня.

      – Лейла, хватит вести себя, как ребенок! Я все сказал, – повысил на меня голос.

      Обидно стало до слез. Я сцепила зубы и отвернулась к окну.

      – Если бы мама была жива, она бы никогда не согласилась на этот брак. Но я все поняла. У тебя новая семья. Три новые дочки и желанный сын. Меня можно и замуж.

      Услышала, как судорожно вдохнула Зара, а в салоне воцарилась тишина. Плевать. Нет, я не держу зла на нее или на девочек, их ситуация ужасна. Но я чувствую себя брошенной. Оставленной всеми. Я его дочь! Почему он не отдаст замуж Аниту или Амину? Они же тоже Абрамовы. Почему я должна страдать? Мне так не хватает мамы… Камиллы. Я бы могла ей позвонить, но у нее своя семья. Такое чувство, что все вокруг живут, кроме меня.

      – Лейла… – до моего колена дотронулась Зарина.

      – Я не хочу разговаривать.

      Дальше мы ехали в тишине.

* * *

      В аэропорт меня повез отец. Наверное, проконтролировать, чтобы не сбежала. Он остановил машину и повернулся ко мне.

      – Ладно, пока, – сказала и взялась за ручку машины.

      – Подожди, – папа не дал мне выйти. – Посмотри на меня.

      Я подняла на него взгляд и мне вновь захотелось позорно разреветься.

      – Я люблю тебя, Лейла. Ты – самое главное мое сокровище. Моя прекрасная девочка, – провел ладонью по лицу, а я прикрыла глаза от этой нежной ласки.

      Из уголка глаза выкатилась слеза, и папа стер ее пальцем.

      – Я желаю тебе только счастья, хоть ты и считаешь иначе. Но, Лейла, ты же знаешь наши устои. Женщины – хранительницы очага. Ты достигла такого возраста, в котором женятся и заводят семью. Через год, два, пять тебе придется выйти замуж. Я не могу изменить наше общество… Но, если ты твердо решила не выходить замуж, то не выходи. Я готов развязать войну ради тебя. Но ты сама знаешь, что тебя в обществе не будут воспринимать. Ты готова к этому? К шепоту за спиной, сплетням, насмешкам? Вспомни, что было после Исхака.

      Я едва не вздрогнула. Меня за спиной называли “прокаженной”, смеялись и говорили гадости. Но в лицо никто не смел сказать. Это было ужасно. Наверное, надо смириться… Отец прав.

      – А Эдем, он из уважаемой семьи. Никто не посмеет и слова сказать.

      – Я его не знаю. А если он меня обидит? – прошептала