Кома. Елизавета Михно

вымыты.

      Я заставил себя взглянуть в сторону стекол, и с испугу аж подскочил. Меня рассматривали множество лиц прилипших к стеклу. Увидев меня, крики стали громче, а по стеклу принялись стучать так, словно оно вот-вот осыплется.

      Неожиданно дверь распахнулась. Я успел подумать, что вся эта громадная толпа, ввалится в палату и задавит меня, но зашел один врач.

      – Как вы себя чувствуете? – спросил он.

      – Хорошо, – ответил я и указал на толпу сзади:

      – Кто они?

      – Это журналисты. Они бы хотели задать вам пару вопросов, вы сможете ответить хотя бы на несколько?

      Я замялся: – Обо мне знают так много людей?

      – Это ж пресса, – отмахнулся доктор, – они всё обо всех знают. Дак что, вы сможете ответить на пару вопросов?

      – Думаю смогу.

      – Хорошо. Как почувствуете усталость, или просто надоест говорить, позовите меня.

      Я кивнул и врач, приглашая в палату толпу, удалился, с легкой улыбкой на лице. Людей было, так много, что я удивился тому, как они поместились в такую крохотную комнатку.

      Я старался как можно короче отвечать на вопросы журналистов, но с каждым ответом они находили новые вопросы. И в конце концов я понял, что так легко не отделаюсь.

      – Как часто вы становились комаром? – раздался громкий бас.

      – Всего один раз. И я не был полноценным комаром. Просто видел и чувствовал, все что и он.

      – Что чувствуют комары? Опишите.

      – Ну, комары постоянно жаждут крови.

      – Как вампиры?

      – Нет, – я почесал затылок, – Вампиры склонны к насилию, и мыслят они по-другому. Почти как люди.

      – А как мыслит комар? – спросила девушка с весьма умным выражением лица.

      – Он очень глуп. Он не видит ничего кроме крови. Это и есть смысл его жизни.

      – Что по поводу коров? Они также глупы?

      Я призадумался:

      – К разуму коровы я привыкал чуть медленнее чем к комариному. Мозг атрофируется, но не так быстро. К последним секундам пребывания в коровьем теле, я уже совсем не мог нормально соображать. Только думал о солнце и красной траве.

      – Какой траве?

      – Это неважно. Разум животных совсем другой, кардинально отличающиеся от наших.

      В таком ритме и продолжался наш диалог (скорее монолог). И как я был счастлив, когда через час, а по моим ощущениям целая вечность, как я понял, один из представителей третьего канала, объявил, что им достаточно информации для выпуска телепередачи посвященной мне. Толпа постепенно начала расползаться. И в конечном итоге в комнате остался всего один человек. С его слов, он проработал в телевидении около десяти лет. С ним мне было говорить приятнее всего.

      – Как часто вы можете видеть и чувствовать то, что чувствуют животные?

      – После аварии, это некое видение было у меня два раза. Но я не могу это контролировать. Оно появляется, когда само захочет.

      – Сколько дней