.

нахмурилась:

      – Простите, но такую информацию я не могу разглашать. Наши сотрудники имеют право брать псевдонимы, это не запрещено. Чем-то еще могу вам помочь?

      Я понял, что из нее ничего выудить не удастся. Если бы она, как еж, могла свернуться клубком и выпустить иголки, наверно, уже бы так сделала. Данила надвинул фуражку на лоб и почесал затылок. Я тихонько спросил его, что нам теперь делать.

      – Теперь мы вернемся к Артемиде и все-таки допросим Елену сами, – сказал он, – Как видишь, не всегда расследования идут как по маслу.

      Я был разочарован тем, что Данила так легко сдался. Он уже развернулся обратно к двери, как мне в голову пришла отчаянная идея. Я повернулся к девушке-администратору, развалил локоть на стойке и на грани фамильярности заговорил:

      – А как вам последнее собрание в «Эрарте»? По-моему, достаточно смелая выставка, хотя некоторые работы там на любителя.

      Она осторожно посмотрела на меня. Так выглядывает ежик, пряча иголки, высматривает, ушла ли угроза. Я ожидал хоть какой-то фразы в ответ на мою наживку. И она последовала.

      – Я не была в «Эрарте», – ответила она. Потом ее тон стал заинтересованным, – А что за выставка такая?

      – О, это Зарубин, современный авангардист. Любит играть с публикой. Вот, например, там есть картина «Натюрморт». Что обычно изображают на натюрмортах? Еду и различные предметы на столе, верно?

      Девушка кивнула. Ее внимание я точно поймал – она с интересом ждала, что я скажу дальше.

      – Так вот, этот «Натюрморт» – никакой не натюрморт. Представьте простые геометрические формы, которые накладываются друг на друга. Они лишь отдаленно напоминают композицию натюрморта. Конечно, это скорее абстракционизм. Неважно, что изображено на картине, важен метод ее создания. Я не большой любитель абстрактного искусства, но автор в данном случае идет немного дальше и играет с ожиданиями классического зрителя. Назвать смешение простых геометрических фигур натюрмортом – это удачная игра с названием.

      – Я бы хотела посмотреть, – сказала она. Кажется, мой энтузиазм передался и ей.

      И я продолжил рассказывать о картинах Зарубина, а она все слушала. В то же время я лихорадочно думал, как же перевести этот диалог в нужное нам русло. Переводить тему нужно было деликатно, чтобы она вновь не закрылась. Но как это сделать? Я не нашел ничего лучше, как соврать.

      – Я буду честен. Наша общая подруга, у которой проводит сейчас уборку ваша горничная, очень переживает за свою коллекцию картин и скульптур. Она тоже большой любитель искусства. Сегодня не пришла Лора, ее обычная горничная, вот она и волнуется, что из-за новенькой в квартире что-то может пропасть. Понимаете?

      – Вы считаете, что наши горничные – воры?

      – Нет, конечно. Но на всякий случай хотелось бы знать, есть ли у вас их реальные паспортные данные.

      Администратор задумалась. Похоже, мои слова все-таки оказали на нее влияние. Она подвинула к себе папку с документами и стала быстро их перебирать. Наконец, нашла то, что искала в россыпи бумаг.

      – Вот