Две полоски. Двойная ошибка. Ольга Викторовна Дашкова

было неудобно спрашивать.

      – Повысили меня, до этого топталась «в поле».

      – Нравится?

      – Конечно, вот таким, как ты, сопли вытирать после первого раза и мозги вправлять дурехам.

      Снова появляется «Секс на пляже», но теперь женщина смотрит не на меня, а поверх головы, неприязненно морщится, хочу обернуться, но Берта останавливает.

      – Полиция, они сейчас уйдут.

      Не хватало еще загреметь в участок за проституцию, а на мне даже нет трусов.

      – Кстати, классная рубашка, дорогая.

      – Трофейная.

      – Ты мне нравишься. Люблю здоровый цинизм.

      – Ты их связная?

      Берта громко смеется, обнажая белоснежный ряд зубов, делает глоток коктейля.

      – Все мы тут связные.

      – Почему ты работаешь на них?

      – Деточка, ты как с луны упала, мир – он гораздо сложнее, и тут рука моет руку, слышала такое выражение? Меня прикрывают от местной власти, давая той же власти нужные сведения об интересующих людях. Мои пташки много кого обслуживают, разговорят немого, поднимут мертвого.

      – Звучит как девиз. У вас нет профсоюза?

      – Все у нас есть, я девочек не обижаю и никому не даю в обиду.

      – Почему тогда они не послали профессионалку?

      – Это палево, они бы поняли.

      – А так я типа пришла пианино настраивать? Или продавать кексы от кружка скаутов?

      – Ты определенно мне нравишься, оставайся. Устрою тебя шикарно, зуб даю.

      А вот мне все это не нравится и не нравилось с самого начала.

      Но как же я была счастлива, что меня наняли переводчиком, что я первый раз в жизни могу, наконец, воспользоваться своим загранпаспортом, который три года пылился в шкафу. Что я могу показать себя как профессионал, как квалифицированный переводчик, но оказалось, что все, кроме Эмиратов – пустышка.

      Миронова, конечно, удружила. Сучка. От нее хорошего и ждать не стоило. Подкинула двух «крутых бизнесменов», которые на деле оказались предателями родины. Приехали продавать под видом перспективного проекта какие-то чертежи, схемы, бумаги.

      Ими потом тряс перед моим лицом один из двух серых костюмов, орал об измене родине, о политическом преступлении, о том, что за пособничество меня в лучшем случае сгноят на зонах Воркуты.

      Кромешный ад.

      – Так ты все сделала?

      Жучок и зеркальце остались в том номере, как и разорванное платье, и стринги. К этому списку можно прибавить мой моральный облик шалавы, которой я все-таки стала, и недостойное приличной девушки поведение, так бы сказал отчим.

      Я намеренно не спрашивала, что внутри круглого металлического футляра, знала, мне это не понравится.

      – Да.

      – Твоя свобода.

      Берта скользит по барной стойке белым конвертом, царапает его края красным ногтем.

      – А может, останешься? – вновь пододвигает конверт к себе. – Я тебе таких клиентов найду, в шоколаде будешь. А можно и на содержание пойти, на примете есть один до неприличия богатый шейх.

      – Нет, я уж как-нибудь без шоколада и шейхов.

      Выдергиваю конверт из ее