Мама поневоле. Слава Доронина

девочки? Какая из нее мать после таких заявлений? А Наде будет со мной очень хорошо.

      На следующий день меня перевели в обычную двухместную палату, но так как соседку утром выписали домой, я лишь успела провести от силы пару часов в ее обществе и снова осталась один на один с грузом своих тяжелых мыслей. После завтрака я сходила к Наденьке и встретилась с детским врачом. Меня больше никто не пытался отговорить забрать ребенка, но сказали, что девочке предстоит операция по удалению доли легкого. Но пока Надя была в плохом состоянии и самостоятельно не дышала, то об этом речи идти не могло. Трудностей я больше не боялась, как и всех страшных диагнозов. Пусть ей даже удалят все легкое, и наша жизнь не будет безоблачной и простой, но зато мы будем друг у друга. А я обязательно вытащу эту малышку из этого ужасного состояния. Окружу ее любовью, поддержкой и теплотой, которые ей никто не подарит, кроме меня и моего Макса.

      Антонина приехала в два часа дня. Уверенным шагом вошла в палату со стопкой бумаг в руках. Окинула меня внимательным взглядом, задерживая глаза на моих длинных распущенных волосах, которые я не успела заколоть, и гордо вскинула подбородок.

      – Скажу начистоту: мне не нужны какие-то темные пятна в моей кристальной репутации перед вступлением в наследство после смерти сестры и ее мужа. В любом случае, этому ребенку претендовать не на что, а тебе материальная помощь лишней не будет, – сказала она и положила увесистую пачку денег на стол. – Я поняла зачем ты хочешь забрать этого ребенка, но ничего у тебя не выйдет. Это, – она кивнула на деньги, – тот максимум, который ты можешь от меня получить. Я вообще могла бы тебе не помогать, но ты берешь больную девочку, которая имеет отношение к моей сестре. А так как ребенок родился раньше срока и оказался дефектным, я приняла решение от него отказаться. Мне такое счастье и даром не нужно. Я изначально была против затеи сестры с этим суррогатным материнством, но ей же вбилась в голову эту идея, и она Ивана мучила до последнего, пока он не согласился на это все, – Антонина смотрела в мою сторону брезгливым взглядом, говоря все эти слова. – И что в итоге получилось? То, что я и говорила! В общем, так, – деловым тоном заключила она. – Подпиши здесь и здесь, – женщина сунула мне бумаги под нос, я даже толком не успела прочесть, что там. – И, надеюсь, что это наша первая и последняя встреча, поняла?

      – Что это?

      – Это расписка, что ты взяла деньги и к семье Гончаровых никаких претензий и отношения не имеешь. Так что можешь и не думать бегать потом по юристам и судам. Этот ребенок теперь полностью твой со всеми вытекающими последствиями.

      – Я и так никуда не побегу.

      Я с укором посмотрела в лицо женщины. Она думала, что я забираю Надю ради того, чтобы потом претендовать на какие-то блага ее погибшей семьи?

      – Тогда подписывай и распрощаемся.

      Я без промедления поставила свою подпись.

      – А брат или родственники со стороны Ивана Сергеевича? Может, они захотели бы оставить ребенка себе?

      Антонина рассмеялась громким