Возлюбленный лекарь. Маша Моран

ы с Дайске сделали тоже самое.

      – Что такое? Почему мы остановились? – Дайске судорожно осматривался.

      Я понимал его страх. Мы как раз въехали в Лес Повешенных – последний рубеж между миром живых и миром мертвых. За ним ничего, кроме выжженного грехами Царства Смерти.

      Я тоже огляделся, пытаясь увидеть то, из-за чего лес и получил свое название.

      – Видите, какое солнце? Это очень-очень плохо. Когда появляется кровавое солнце, они выходят на охоту. Нам нужно быть очень осторожными.

      – Разве это не значит, что мы должны двигаться быстрее, а не стоять тут и любоваться небом? – Дайске принялся за свое любимое занятие – препирательство с каждым, кто еще не знал, что спорить с ним – бесполезное дело.

      – Кровавый Закат означает, что они уже вышли на охоту. Сидят в засаде и ждут, когда мы прискачем к ним прямо в лапы. Схватят и обглодают нас до косточки. – Проводник яростно тыкал пальцем в сторону темных зарослей.

      – А если мы будем стоять здесь, то нас тем более схватят! – Дайске не собирался отступать.

      – Довольно! – Я прервал их спор и обратился к проводнику: – Что нужно делать?

      – Раз мы не успели проехать до заката, то придется выбрать длинный путь – через мост. Это займет больше времени, но так они нас точно не тронут.

      Дайске хмыкнул:

      – Если они вообще существуют.

      Я снова повторил, тяжело глядя на алхимика:

      – Дайске, довольно.

      Он недовольно закатил глаза, а я посмотрел на проводника:

      – Веди.

      Тот кивнул и направил лошадь в сторону от тропы.

      Дайске приблизился ко мне и прошептал:

      – А что если он заведет нас прямо к ним?

      Я вздернул бровь:

      – Ты же не веришь в их существование.

      Дайске ни капли не смутился:

      – Зато я верю во всяких пройдох. Вдруг, он решил поживиться за наш счет? Зачем ехать длинным путем, если можно проскакать быстро?

      – Да потому что они быстрее человека и даже лошади! Проворные твари. А на мост они ступить не могут. Госпожа Широи́ охраняет его. – В голосе проводника звучало благоговение.

      Я уже хотел спросить, кто это, но Дайске бросил на меня предостерегающий взгляд и сам задал вопрос:

      – Что еще за госпожа Широи?

      Мы договорились, что разговаривать с простыми людьми будет именно он. Все во мне, в том числе и речь, выдавало аристократа. К тому же, я не всегда понимал, о чем говорят обычные крестьяне, и переспрашивал, задавая глупые на их взгляд вопросы. Такие странности не могли остаться незамеченными, и все наши попытки запутать следы оказались бы напрасными.

      Проводник заставил коня углубиться в лес, и мы с Дайске последовали за ним.

      – Госпожа Широи – богиня. Она охраняет наш старый мост. Это очень сильный и ревнивый дух. Только ей под силу остановить этих безбожников.

      Чем дальше мы продвигались, тем более страшным становился лес. Я никогда не видел таких мест. Все деревья казались согнувшимися в корчах призраками. Их длинные искореженные неизвестной хворью ветки походили на узловатые худые руки с костлявыми пальцами. А голубоватый мох, свешивающийся с ветвей и ствола казался истлевшими лохмотьями. Некоторые дупла напоминали раззявленные в безмолвном крике рты.

      Рискуя в очередной раз получить ироничный смешок, я все же спросил:

      – Почему у всех деревьев есть дупла? – Почему-то это казалось мне очень странным. Хотя, может, крестьяне специально их выбили.

      Проводник бросил на меня мрачный взгляд:

      – Это не дупла – это убежища.

      Дайске заглянул в одно из них:

      – Чьи?

      – Всех, кто боится солнечного света. Нечисть прячется внутри от солнечных лучей. Призраки, ведьмы, а теперь и эти безбожники скрываются там, пока солнце не сядет за горизонт.

      Дайске натянул поводья, вынуждая свою бедную лошадь резко встать на дыбы:

      – И ты ведешь нас там, откуда они могут выпрыгнуть?! Ты ополоумел?!

      Проводник недовольно на него зыркнул:

      – Хватит вопить. Лучше поторапливайся. Здесь еще не опасно. А вот дальше страшные места лежат. Не переживай, в этих дуплах никто не живет. Видишь? Деревья не мертвы. Значит, никакое зло в них не обитает.

      Лес сгущался. Деревья росли почти вплотную друг к другу, и даже багряное небо становилось едва различимым из-под свода их ветвей. Казалось, что здесь, среди этих обезображенных стволов, уже властвуют голубоватые сумерки.

      – Идите за мной и не отставайте. У нас мало времени. Сегодня они точно выберутся наружу, полакомиться человеческой плотью. Безбожники.

      Словно соглашаясь с ним, подул ледяной ветер. Он был совсем не осенним. Холодный настолько, что проник под несколько слоев моей одежды, посылая по коже мурашки ужаса. Он пах сыростью и гнилью. Могильной землей. Этот запах я не спутаю ни с каким другим.