Чужой среди своих 2. Василий Панфилов

Это ж не боксёрский ринг, а так… Да и они не ожидали, а я всерьёз бил!

      Взрослая часть меня где-то там, далеко позади… а на переднем плане – подросток, взбудораженный и обиженный на недоверие, на…

      – Я учил, – негромко, но очень веско сказал отец, делая пару шагов вперёд.

      – Н-да? – грузный повернулся к нему всем телом, и какое-то время, очень короткое и насыщенное, они мерялись взглядами.

      – Где? – коротко и хлёстко поинтересовался грузный, и мне почему-то стало ясно, что этот – воевал, и очень серьёзно.

      – N-ская штурмовая инженерно-сапёрная бригада, – подобравшись, ответил отец, а потом в разговоре начали мелькать соединения, города, имена командующих, даты, госпиталя и всё то, что многое говорит человеку воевавшему. Ну а мне…

      … пусть даже я начал читать здешние учебники истории, наполненные событиями о Великой Войне, многое до сих пор звучит белым шумом. Всё-таки я учился по другим учебникам… и это не хорошо, и не плохо, это просто – другое.

      Понял только, что военная биография отца нетривиальна даже для этих, видавших виды людей, но впрочем, новостью для меня это не стало.

      – Понимаю, – медленно кивнул грузный, переводя взгляд на меня, и ещё раз… – понимаю…

      В этих словах, кажется, что-то большее, нежели обычная констатация рукопашных навыков, но… я подумаю над этим позже!

      Отношение к нам как-то неуловимо изменилось, и, хотя это сложно объяснить словами, но атмосфера стала чуточку более дружелюбной. Никакого панибратства, смен поз согласно канонам прикладной психологии, и прочей ереси, но…

      – А сами откуда? Так, так…

      Репортёры здесь опытные, битые, тёртые, напомнившие мне матёрых волков своими осторожными, и в то же время уверенными повадками. Да и работают они так же, по-волчьи, раздёргивая наше внимание и раскручивая всю историю нашей семьи с самого начала.

      – … реабилитация, значит… – задумчиво кивает немолодой Алексей Ильич, переглядываясь с понимающим коллегой пенсионного возраста.

      – Ну так шестьдесят седьмой год на дворе, – мягко принимает подачу Вениамин Львович, и в его словах слышится продолжение давней дискуссии.

      – … а вы, значит… – мягко раскручивает маму Сергей Исаевич, заинтересованно подавшись вперёд и глядя на неё с тем ожиданием, которое невозможно не оправдать.

      – Да, да… – как заворожённая, кивает та, – на стройке… Да, конечно! Взрослые нормы, а как же иначе…

      – Действительно, – бормочет Сергей Исаевич, благожелательно соглашаясь с мамой, – как же иначе-то? А потом…

      – В Средней Азии сперва… – продолжает мама, нервно ломая пальцы рук, и кажется, даже не замечая этого. Она снова там…

      – … биология, химия… – неуверенно пожимаю плечами, из последних сил удерживая хлипкие барьеры перед дружелюбными, мягкими и какими-то гипнотическими голосами репортёров. Если бы не тот, взрослый опыт, не закалка человека двадцать первого века, привыкшего к агрессивным переговорам,