Город мертвого бога. Алекс Феби

остановился.

      В нем набухал Зуд. Но ведь Зуд был в нем всегда, не так ли?

      Натан позволил ощущению распространиться – стремительно, словно растущий гнев, словно растущий голод. «Берегись»… Да что отец может знать про это? Что он вообще понимает? Лежит в постели, обливаясь по́том, день за днем, в своей ночной сорочке…

      Конечно, он достанет лекарство, нечего и говорить, но у них в доме нет еды, нет топлива для очага, нет даже воды. Мертвоживые недопалтусы колотятся в доски… Болезнь… Разве не должен он позаботиться и обо всем этом тоже?

      К тому же Натану теперь было тринадцать; он мог принимать собственные решения.

      Когда Зуд достиг нужной силы, Натан опустился на колени и протянул ладонь. Почувствовав его близость, палтус заковылял быстрее, отчаянно брыкаясь в спешке, отдаленно напоминающей бег.

      Натан Почесал, намереваясь убить тварь, теперь же вернуть ее в Живую Грязь, покончить с ее мучениями, предпринять хоть какое-то решительное действие с ясным исходом… Однако, когда Искра соприкоснулась с плотью палтуса, тот резко взметнулся, забился в судорогах, но не умер. Вместо этого он стал крысой – красноглазой желтозубой крысищей, которая прыгнула на Натана и вцепилась зубами в мякоть его руки между большим и указательным пальцами.

      Схватив новосотворенную крысу, Натан оторвал ее от своего тела и зашвырнул так далеко, как только мог, в глубину трущоб, где та пропала, погребенная в темноте.

      XI

      Он принялся подниматься зигзагом по склону горы, возвращаясь, когда впереди оказывался тупик или пылающий костер, и обходя их вокруг, где это было возможно, не переставая сосать ранку на руке. Вдоль одного отрезка дороги – фактически это был всего лишь проход между двумя наваленными друг напротив друга мусорными кучами по пояс высотой – кто-то воткнул на равных промежутках перья огненных птиц. Наползая на них, Живая Грязь съеживалась и дымилась, тускло отсвечивая красным. Натан оглянулся туда, где остались его родители, сжал зубы и без остановки зашагал дальше.

      Через какое-то время впереди показался Торговый Конец, граница которого была обозначена каменными стенами и мощеными дорожками. Натан был уже достаточно высоко, чтобы видеть перед собой, как на ладони, все трущобы, позади них – Морскую стену, а за ней – иссеченное волнами море.

      Выше по склону находилась никем не охраняемая калитка. Натан оглядел ее, но прошел мимо, засунув руки в карманы и наклонив голову. Сторожей нигде не было видно – без сомнения, они отправились навестить маму еще какого-нибудь несчастного мальчонки или же обслуживали какую-нибудь купчиху с невзыскательным вкусом. Поблизости был лишь старик метельщик, слишком дряхлый для такой работы: волосы на его голове были такими же редкими, как щетина на его метле, а руки не толще рукояти, которую они держали. Собрав все оставшиеся силы, он пытался согнать Живую Грязь и заблудшую мертвожизнь обратно в трущобы; впрочем, силы вскоре иссякли, и он, стеная, скрылся в лабиринте узких улочек наверху.

      Натан